Лучший из худших
Шрифт:
– Да уж куда конкретнее. Каждую ночь после отбоя ты тусуешься с Санниковым, что-то перетираешь с ним. Никто не сомневается — ты стукачёк. Как тебе предъява, а? — Он довольно вскинул подбородок.
Не ожидал, что наши занятия пустят такие круги по воде. Вроде каждая собака в курсе, чем мы занимаемся, а поди ж ты… Или Цыганку нужен повод, чтобы придолбаться, а какой — неважно. Не ночные упражнения в спортзале, так что-то другое.
У него явно на меня зуб. Ну не нравится Цыгану моя независимость, такие любят,
– Предъява так себе, — хмыкнул я. — Всем известно, что я хреново подтягиваюсь. Санников меня тренирует после отбоя.
– И только? — презрительно фыркнул Цыган.
– Конечно. Ты пару раз к Белову ходил — я же не кидаю тебе предъявы, — подпустил шпильку я.
– Ах ты, сука! — побледнел Цыган. — На меня батон крошишь?
– Разве? — удивился я. — Я только сказал, что видел тебя у Белова. Но стукачом не называл. Твои претензии мимо кассы.
Действительно, я был свидетелем нескольких таких сцен. Что служило причиной этих визитов — понятия не имею, да и не забивал себе этим голову. Но Цыгана конкретно зацепило.
Его взгляд наполнился ненавистью.
– Лан, ты ох…л! Хочешь, чтобы я проверил действительно ли в тебе течёт голубая кровь?
Понятно, о моём аристократическом происхождении сослуживцы уже знали, хотя фамилию Ланских носят не только представители рода, но и бывшие крепостные. Совсем как в моём мире.
К тому же я почти телезвезда, о том злополучном убийстве рассказывали из каждого утюга. Наверняка, мой фейс успел примелькаться. И никакое инкогнито здесь не спасёт.
– Моя кровь точно такого же цвета, как у тебя, — сказал я банальную вещь. — И ещё могу повторить: на своих никогда не стучал и стучать не собираюсь. Всё, Цыган, больше эту тему развивать не собираюсь.
Так легко мне уйти не удалось.
Ушан, как полагается пресловутому Табаки, начал отыгрывать свою партию:
– Цыганок, а ведь сейчас жаловаться на нас побежит! Зуб даю — стуканёт, — встрял у меня на пути лопоухий.
Если пропущу этот выпад, мне полный песец — доконают в ближайшие дни. Затравят уже всем коллективом.
Ушан знал своё дело, мастерски втянув меня в конфликт.
– Пошёл нах…, придурок! — Я двинул ему в челюсть.
Удар был так себе, на троечку, да я и не особо старался вкладывать в него силы. Это было скорее демонстрацией и только.
Но кулак угодил в губу и разбил её в кровь.
Ушан потрогал саднящее место.
– Цыганок, ты только глянь — этот гад мне морду раскровянил! — с деланным изумлением произнёс он.
Сейчас меня будут учить и руками и ногами, понял я.
Ленивая расслабленность Цыгана куда-то прошла, он явил свою звериную сущность.
– Сука! — Он оказался хорошим боксёром, его прямому мог бы позавидовать Костя Дзю.
Моей реакции не хватило, чтобы уклониться. Его кулак погрузился в
Я машинально согнулся и тут же пропустил второй удар, не менее жестокий и опасный — на сей раз коленом в лицо.
В прошлой жизни у меня были шансы побороться с Цыганом на равных, но это тело было слишком слабо и не тренированно.
Я словно налетел на фонарный столб, из глаз посыпались искры, в голове загудел колокол.
Это было больно и унизительно.
Цыган издевательски захохотал, рядом подвизгивая вторил ему Ушан. Им доставляло удовольствие наблюдать, как я мучаюсь и страдаю.
В их смехе не было ни капли сострадания, только издёвка.
– Что, Лан? Съел, сука? — склонился надо мной Цыган. — Теперь ты понял, что я сделаю с тобой, гандон штопаный?
– Понял, — прохрипел я.
Глаза ничего не видели, они словно заплыли кровью.
А Цыган продолжал куражиться.
– Сейчас я заставлю тебя снять штаны и бежать в казарму с голой жопой. И, если только вздумаешь пикнуть насчёт меня — придушу как кутёнка. И мне ничего за это не будет. Веришь, Лан?
Он склонился надо мной. Я почувствовал несвежее дыхание из его рта.
Этот урод упивался своим могуществом, властью над теми, кто слабее его.
– Понял, — меня стошнило.
Рот сразу наполнился привкусом какой-то дряни.
– Жри свою блевотину, гад! — зарычал Цыган. — Кому говорят, жри!
Он надавил рукой на мою голову, склоняя к расплывшейся на земле отвратительного вида кашице.
И тут на меня накатило. Это произошло внезапно и стремительно, за какие-то наносекунды. Странная волна нахлынула на меня, охватив всего, с ног до головы. Это была безудержная ярость.
Я вдруг понял, что способен на всё и что нет на свете такой преграды, что сможет мне противостоять. Я даже слегка испугался этой странной эйфории, она как будто родилась где-то вовне и была чем-то чужеродным.
Это был я и не я одновременно. В моих жилах плясал невидимый огонь, мышцы распирало от силы. Никогда во мне не было столько могущества.
Да я мог свернуть горы и переплыть океан!
А потом меня накрыло новым приливом. Конечно, мне доводилось знать по себе, что такое адреналиновые всплески, но чтобы настолько…
Я перестал быть человеком, превратился в машину, созданную только ради одного: крушить и убивать. Уничтожать всё, что на моём пути, рвать с корнем, действовать самыми грязными приёмчиками: царапать, кусать, выдирать кадыки…
Миллионы кровожадных мыслей проносились у меня в голове, и все они сводились в итоге к способам умерщвления. Даже не ожидал, что у меня окажется настолько буйная фантазия.
А ещё — это было слабое подобие того странного порыва, охватившего меня в тюрьме. Такая бледная китайская копия чего-то брендового.