Лучший из худших
Шрифт:
Я снова стал человеком, а не сгустком похоти.
Из кухни потянуло ароматом свежезаваренного кофе.
В части нам иногда его тоже выдавали, но казённый напиток не шёл ни в какое сравнение с тем божественным нектаром, что приготовила женщина, с которой ты провёл ночь… Возможно, одну из лучших ночей в жизни.
– Кофе, тосты, яичница, — Оля сноровисто расставила передо мной чашки и тарелки.
Я довольно потёр руками. Домашний завтрак — как часто в последние дни я грезил о тебе во снах. И вот оно — свершилось!
И не беда, что яичница пересолена, а тосты подгорели. Главное, что напротив меня сидит и улыбается тёплая, ещё не отошедшая от постели женщина, моя женщина… И плевать, что причёска растрёпана, а на лице нет макияжа. Она хороша естественной, природной красотой.
– Хватит лыбиться, — не выдержав, прыснула та.
– А что? — удивился я.
– Да вид у тебя странный. Словно под кайфом.
– Так и есть, я под кайфом, но не от дури, а от тебя, — сделал я не самый «уклюжий» на свете комплимент.
Но ей понравилось, она ответила довольной улыбкой.
Покончив с завтракам, я потянулся к ней и поцеловал.
– Спасибо! Было вкусно.
– Особенно тосты, — засмеялась Ольга. — Ты из-за них чуть зубы не сломал.
– Не знаю, не заметил.
Я с тоской посмотрел на циферблат часов. Стрелки неумолимо приближали к тому моменту, который так хотелось оттянуть… Возвращаться в часть, после шикарной ночи! Лучше пристрелите меня!
Но чувство долга заставило встать и начать собираться, пусть делал это, скрепя не только сердцем, но и зубами. Да я их чуть не стёр их от тоски и злости.
Перед тем, как надеть мундир, прошёлся по нему щёткой, счищая грязь. Досталось ему вчера, изрядно: успел побывать и в драке и в сексе. Даже не знаю, где больше прилетело.
Но, военная форма — штука практичная. В огне не горит и в воде не тонет. Тут протёр, здесь подшил, там прогладил — и как новенькая.
– А тебе очень идёт, — заметила Оля, когда я оделся.
– Молодцу всё к лицу.
– Не скажи, — почему-то печально произнесла она.
Похоже, не я первый военный в её жизни, однако вникать в подробности было некогда. Захочет, сама расскажет… как-нибудь потом.
– Мне пора, солнышко, — вздохнул я.
– Ты ведь ещё навестишь меня, да?
– Конечно. Только не знаю, когда ещё доведётся получить увольнительное. Ради этого пришлось чуть ли не подвиг совершить.
– А ты его соверши снова, — с улыбкой попросила она. — В жизни всегда есть место подвигу.
Внезапно в дверь позвонили. Оля напряглась.
– Ты чего? — удивился я.
Вместо ответа она на цыпочках подкралась к двери и посмотрела в глазок.
– Ты чего?
– Тише! — прошептала она.
– Хорошо, — уменьшил громкость голоса я. — Что стряслось? На тебе лица нет.
– Муж явился, — печально изрекла она.
– Муж? Какой муж? Ты о нём ничего не говорила.
– Самый обыкновенный.
– А! — легкомысленно протянул я. — Это херня! Хочешь, поговорю с твоим мужем, чтобы он тебя больше не доставал.
– Ну-ну, — хмыкнула она. — Попробуй, поговори… Ты хоть знаешь, кто он у меня такой?
– И кто?
– Штабс-капитан Голиков. Начальник особого отдела батальона, в котором ты служишь, — с горечью пояснила она.
Глава 17
Твою дивизию! Пожалуй, такого муженька в сторону не отставишь. Нет, будь я гражданским, наверное, имело смысл лезть на рожон, но это не мой случай.
Я ощутил себя в роли любовника из анекдотов про мужа, вернувшегося из командировки.
Лезть в шкаф? Единственный шкаф в крохотной квартирке Оли, который мог бы меня вместить, был битком набит какими-то тряпками. К тому же хрен его знает, сколько тут пробудет Голиков. Если опоздаю из увала, подставлю всех, а особенно Санникова.
Жесть…
Стук в дверь становился всё требовательней.
– Ольга, открывай, я знаю, что ты дома!
– Вот козёл! — вздохнула погрустневшая подруга. — Он ведь упорный, пока своего не добьётся — не успокоится.
Позвонить в полицию, пусть присылают наряд, который скрутит ломившегося и доставит в участок? Один приятель из прошлой жизни когда-то провернул такой трюк.
Как назло у Ольги в квартире не было телефона. А до сотовых или радио тут пока не додумались. Стоят обычные стационарные аппараты. Многие ещё с кругом для набора, а не кнопочные.
Вот я влип!
Спокойствие, Ланской, только спокойствие! Шкаф отпал, с полицией тоже не вариант, остаётся одно — практически классика.
– Какой у тебя этаж?
– Четвёртый, — вид у Ольги был бледнее мела.
Она явно побаивалась своего благоверного, пусть и решилась уйти от него. В принципе, я её понимаю: у многих вояк, особенно контуженных, крыша постепенно отъезжает куда-то в сторону. Люди меняются, причём сильно и не всегда к лучшему. Издержки военного ремесла.
Блин, выберусь каким-то чудом отсюда, дадут мне винтовку и отправят на войнушку, а там взорвётся какая-нибудь хрень поблизости, и я стану не я. Ну, или не совсем я.
В общем, перестану быть старым добрым Толиком. Превращусь в мину замедленного действия, способную взорваться от одной неаккуратной фразы в мой адрес.
Не о том думаете, рекрут Ланской. Ищем пути выхода из ситуации, а не философствуем о будущем, до которого ещё надо дожить.
Особист батальона, это вам, извините, не кот пописал, это… В общем, конкретный такой бугор, причём не на ровном месте.
И вряд ли ему будут по душе те рога, которые я щедро наставил этой жаркой ночью.