Лучший из миров (сборник НФ 1964 г.)
Шрифт:
— Куда же она подевалась? — сонно спросил Володя. — Цивилизации не исчезают бесследно.
— А ледниковый период? — возразил Олег. — Великое оледенение начисто смело все следы.
— Послушай-ка, — перебил его Борис. — Ты утром упоминал царя… как там его? Валидол Валидолович, что ли?
— Волотоман Волотоманович.
— Во-во! Не говорил ли он, что по ночам надо спать?
Олегу приснился чудной сон: будто он упрашивал деда из Тарабаровки прочитать былину. Хитрый дед долго не соглашался, а потом сел к телеграфному аппарату и принялся выстукивать
Олег огляделся. Рядом похрапывал Володя. Вон Светкина белокурая голова на резиновой подушке. А Бориса в палатке не было. Встревоженный Олег встал и откинул входное полотнище. В палатку вполз туман. Олег не удержался и чихнул.
— Что случилось? — Света сразу проснулась. — Ты куда?
— Пойду посмотрю, где Борис. Да ты спи!
Олег вышел из палатки. В предутренней синеватой мгле лес был полон движения. Несильный холодный вете, о гнал клочья тумана, они цеплялись за кусты и стволы сосен. Олег, осторожно ступая, пошел на звук. Вдруг возле нагромождения валунов он увидел человеческую фигуру. Это был Борис. Он бил чем-то металлическим по валуну.
Олег тихонько подошел ближе и увидел на валуне свежевысеченную "каплю". Так вот оно что!
— Ау, мальчики! — раздался Светин голос.
Борис выронил молоток и зубило. Подошли Света и Володя.
— Поймали, черти, — сказал, ухмыляясь, Борис.
Володя изумленно посмотрел на "каплю" и захохотал.
— Колоссальная хохма, — выдавил он сквозь смех. — А я… все думаю, почему мой молоток оказался в Светкином рюкзаке…
— В темноте перепутал, — сказал Борис. — Каюсь, братцы, те три знака я для смеху вырубил. Старался. Землей затирал для древности. Самому надоело, но сегодня необходимость заставила. Надо, думаю, повернуть "каплю" на обратный путь. Чтоб не блуждать зря по лесу… А то вы тут уже и древнюю цивилизацию выдумали. Я, правда, имел в виду пришельцев из космоса…
Все смеялись, кроме Олега. Вид у него был подавленный.
— Кретин! — сердито бросил он Борису и пошел в палатку.
— Ой, что это? Смотрите, ребята! — воскликнула Света.
Там, где седые валуны уходили в воду, на ее темно-серой поверхности переливалось и мерцало световое пятно.
— Как будто фонарь под водой горит, — проговорил Борис. — Это уж не моя работа…
Утро выдалось теплое, даже солнечное. Света растопила в консервной банке кусок свиного сала, и Борис начал тщательно мазать Володю, изо всех сил втирая жир в кожу.
— Маленько пощипывает, соленое, — сказал Володя. — Авторитеты рекомендуют для этого моржовый жир. Ну, ничего.
Он обвязался концом веревки и решительно вошел в воду.
— Ух, черт! Холодная! — вырвалось у него.
Место оказалось глубокое. Володя нырнул, Борис потравливал веревку вслед. Через минуту Володя вынырнул, тяжело дыша.
— Ну! — закричала Света. — Долго ты будешь отфыркиваться? Вылезай, замерзнешь!
Володя
— Борис, сейчас же вытаскивай его, — не выдержала Света.
Борис взялся за веревку, но Володя в этот момент вынырнул и быстро подплыл к берегу. Веревка осталась в воде.
Олег принялся растирать Володе спину палаточным чехлом.
— Что ты там нашел? — спросила Света. — Не тяни, Володька!
— Наоборот, — сказал он, прыгая на одной ноге и натягивая брюки. — Именно тянуть надо. Взяли, ребята!
Студенты вытащили на берег золотистую глыбу величиной с бычью голову, накрест обвязанную концом веревки.
— Золото! — вырвалось у Светы.
Она наклонилась, тронула мягко светящуюся поверхность — и отдернула руку.
— Что такое? — сказала она растерянно. — Как током ударило…
— Значит, мне не показалось, — сказал Володя. — Меня тоже дернуло, когда я его обвязывал.
— Ну-ка, отойдите. — Борис достал складной нож с деревянной ручкой и разрезал узел. — А теперь будем соображать. Давай, Вовка, камни по твоей части.
Володя умелым ударом молотка отбил от глыбы маленький кусочек.
— Зачем ломать? — тихо сказал Олег.
— Погоди, — Володя впился взглядом в свежий излом.
Излом заметно посветлел, из него брызнул сноп света. Потом он стал быстро тускнеть.
— Н-да, — сказал Володя. — Вообще в этих местах водится минерал гакманит. Он серый, а в свежем изломе — вишневый. Через четверть часа излом опять сереет. Если его подержать несколько месяцев в темноте и вынести на свет — он на несколько секунд краснеет… Но это не гакманит.
— А что же? — нетерпеливо спросила Света.
— Погоди. — Он продолжал вертеть обломок. — Вообще камни света не любят. Добытчики драгоценных камней считают, что камень надо с год подержать в темном, сыром месте…
— Язык твой — враг мой, Вовка! — воскликнула Света. — Брось читать лекцию, говори толком.
— А на Урале дымчатый кварц превращают в золотистый, запекая его в хлеб… Ладно, умолкаю.
Володя поскоблил обломок ножом, понюхал, положил в ложку и подержал над костром. Обломок стал оплавляться по краям и вдруг вспыхнул. В воздухе разлился приятный, незнакомый запах.
— Как ты говорила, Света? — спросил Володя."Камень зело честен…"?
— "Един от драгих камней тако именуем", — подхватила она. — А что? Разве это…
— Похоже. Но если это янтарь, то какой-то необыкновенный. Обыкновенный янтарь образовался из окаменевшей смолы хвойных деревьев третичного периода. Запах нагретого янтаря — смесь аромата гвоздики и хвойной смолы. А здесь не то… И цвет несколько необычный. И свечение…
— Значит, не янтарь? — спросил Олег.
— Анализ нужен. Обыкновенный янтарь — С10Н16О. Возраст — до миллиона лет. А этот камешек по-моему, постарше. Может, он, чудак, не из хвойных, а из каких-нибудь гигантских папоротников каменноугольного периода. Палеоянтарь, так сказать.