Луций Апр – 4. Цезарея

1

Рано утром, практически до рассвета меня разбудил посыльный от латиклавия. У меня было десять минут для того, чтобы одеться, ополоснуть лицо и сходить в туалет. Одеться было рекомендовано в гражданскую тунику, плащ и сандалии – гражданских сандалий у меня не было, пришлось одеть свои солдатские калиги. Из оружия можно было взять только кинжал. Не густо! Если по дороге придётся схлестнуться с разбойными людьми, я уже не говорю о засаде профессионалов, то мои шансы стремительно снижались к нулю. Тем более, что провожатый – чёрный, как ночь, мавр, был закутан в берберийский плащ и перепоясан простым ремнём с подвешенным на нём скимитаром – это такой изогнутый меч мавров, с которым я уже успел познакомиться во время вчерашнего боя. Вооружение у моего проводника было тоже

минимальным. Через десять минут мы мавром уже выехали за ворота лагеря и направились по дороге в Цезарею. Стадий через десять к нам присоединилась группа вооружённых всадников – это были латиняне. Судя по кольцу, в которое нас взяли, это было наше сопровождение. Теперь стало намного спокойнее. Вскоре мы без приключений и стычек доехали до Цезареи. Наше сопровождение в город не заезжало, а развернув лошадей, отправилось обратно.

На воротах местные вигилы придирчиво осмотрели нас, проверив оружие, но вопросов не задавали. Въехать в город проблем не составило, а вот на выходе из города образовалась целая очередь – усиленный патруль вигилов всех тщательно проверял и о чём-то расспрашивал. Видно, что-то случилось ночью в городе, раз приняты такие меры безопасности. Уж, не Дженасса ли, шум подняла? Жалко девчонку, если пропадёт!

В нескольких кварталах от ворот, мой провожатый спешился, я тоже последовал его примеру. Мавр взял под уздцы мою лошадь и молча кивнул невзрачному старику, бесшумно появившемуся из совершенно незаметной двери в стене, окружавшей какой-то дом.

– Господин! – кратко проинформировал меня мой провожатый. – Дальше тобой будет заниматься этот человек.

– А забрать меня после… задания? – спросил я.

– Таких указаний мне не давали, мой господин. Я только должен передать тебе слова, по которым ты узнаешь нужного тебе человека.

Мавр наклонился к моему уху и произнёс:

– Синь, какая синь вокруг! Запомнил?

– Да – кивнул я.

– Тогда прощай! Удачной охоты тебе, эфенди!

Мавр ушёл с обеими лошадьми.

– Итак, господин Луций Апр, подумал я, – по всей видимости, тебе назначена дорога в один конец. Возвращение не предусматривается. Ну, что – ж, посмотрим, что там будет, да как.

В доме, куда завёл меня старик, меня накормили плотным завтраком и предложили отдохнуть – у меня было времени ровно час. И я, закрыв на засов коморку, куда меня отвёл старик после завтрака, повалился на лежанку и мгновенно заснул, почему-то чувствуя себя в полной безопасности, как в те далёкие времена, когда я, уставший от работ в поле, засыпал в своём отеческом доме, в такой же коморке на «Ориенталии». Мне приснилась Мелетия, та женщина из Сиракуз – она ничего не говорила мне, а лишь грустно улыбнулась и, превратившись в чайку, лёгкими взмахами крыльев взмыла в голубое небо…

Примечание:

– Эфенди – на многих восточных языках обозначает «Господин», « Повелитель», «Военный начальник»

Сколько я спал, не знаю, но проснулся я полностью отдохнувшим, полным сил, уверенным и спокойным. Это радовало.

Меня ещё раз плотно накормили и отправили со стариком в город. Пройдясь немного по многолюдным, широким, в отличие от многих городов, где мне ранее приходилось бывать и светлым улицам Цезареи, мы подошли к бане. Это было роскошное, даже по римским меркам сооружение. Аттиевы бани, как пояснил мне старик, сопровождавший меня. Не знаю, кто такой Аттий, но денег он вложил в эти бани немалые, видно, не один миллион сестерциев. Но красиво получилось, и, я даже сказал бы – величественно. Мне доводилось бывать в банях и в Риме, и в Галлии, и в Британии – видел всякое, но Аттиевы бани впечатляли. Старик сказал мне, заметив, какое впечатление на меня произвели вид этого строения, что бань в Цезарее целых восемь, но Аттиевы – самые новые, самые комфортные и самые популярные в городе. Огромный комплекс зданий построенный из белоснежного камня, с высокими портиками, мраморными статуями, фонтанами и прочими архитектурными

изысками действительно поражал воображение. В каком-то смысле, это было олицетворение мощи Римской империи, олицетворение Pax Romana и его культуры в действии. Это был храм сибаритства и неги для всех, входящих в него. И так было на всех бескрайних просторах Римской империи…

– Господин, вы отдыхайте в банях, а вас найдёт человек, которого вы ждёте. – сказал старик и передал мне кошель. – Здесь деньги – отдыхайте, уделите себе внимание и ждите встречи. Хорошего вам отдыха, господин!

– И старик торопливыми шажками исчез в весёлой толпе людей, в основном мужчин, разношёрстно одетых но с явно приподнятым настроением направлявшихся в баню.

Да, операция подготовлена и продумана латиклавием Паулюсом полностью, даже деньги выделены на времяпровождение в бане. Мне начинается нравиться эта игра, особенно, после рутинной гарнизонной армейской службы. Даже, учитывая то, что моё возвращение в лагерь после выполнения задания не предусмотрено – видно, латиклавий, предполагает определённый риск для меня при выполнении этой задачи. Ладно, вся моя жизнь – это сплошной риск с точки зрения гражданского обывателя, но меня это точно не пугает.

В бане, тоже поразившей меня огромностью помещений, высотой потолков и богатому украшению стен цветной мозаикой, я сразу направился в лавариум – мне нужно было хорошо и безопасно побриться без порезов и привести лицо в порядок, чтобы снять напряжённость в выражении лица и избавиться, хоть на время от хронической щетины. Ведь мне предстояло некоторое время быть хотя бы похожим на гражданского мужа, чтобы не отсвечивать в толпе.

Время было около полудня, время, когда женщины, как правило приходившие в бани с утра, расходились, а мужчины только начинали собираться, чтобы провести здесь весь день до вечера, а некоторые – и до ночи.

В лавариуме мне повезло – я сразу нашёл опытного брадобрея, который долго и тщательно распаривал мне лицо тёплой водой и благовонными маслами, а потом тщательно побрил меня, не сделав ни одного пореза, что считалось вершиной брадобрейского мастерства. И ещё мне побрили голову наголо – мой армейский ёршик уж слишком бросался в глаза, Обошлось мне это удовольствие весьма недёшево, ну и ладно – деньги ведь казённые. И времени мне это стоило больше часа. Никто меня так и не нашёл, пока. Ну, и ладно – продолжу свой поход по царству удовольствий! Там же, в лавариуме мне привели в порядок ногти а руках и ногах – опять таки, пришлось подстраиваться под окружающий гражданский люд. На массаж я не пошёл, хотя тело ныло каждой мышцей после вчерашнего боя. Не стал я задерживаться на массаже – нужно было не уединяться с массажистками, а передвигаться по бане, и демонстрировать своё присутствие – так меня легче будет найти в этой массе народа. А народа было действительно очень много, как на рынке в час разгара торговли.

Я направился в раздевалку. Сдал свой кошель с деньгами, тунику и калиги, а взамен получил чистую белую простынь, в которую тут же завернулся. Ещё я взял скребок для мытья, бутылку с оливковым маслом и отправился в Калидариум, где основательно пропотел. Более прохладном Тепидариуме я намазался маслом и долго скрёб своё тело скребком, смывая с себя всё и грязь, пропитанную потом, и душевную грязь, накопленную за последние месяцы. Потом я смыл с себя остатки масла под струёй тёплой воды лившейся с потолка помывочной и снова нырнул в Калидариум. А потом повторил процесс мытья с маслом. И почувствовал себя живым и чистым человеком. Баня – это действительно прекрасно!

Побродив немного по бесконечным анфиладам помещений бани, я добрался до большого бассейна с тёплой водой. Здесь было много купальщиков и купальщиц, плававших в журчащей прозрачной воде. Женщины были в основном одеты в лёгкие туники, которые, намокнув, совершенно не скрывали тела своих хозяек, но нравственность общественного купания была соблюдена. Было много и совершенно обнажённых женщин и девушек, которые не стесняясь присутствия мужчин свободно плавали, стояли у мраморных бортиков или сидели на краю бассейна, болтая ногами в воде и не скрывая свою наготу под жаркими взглядами проплывавших рядом мужчин. Мужчины, естественно, были все обнажены, а их простыни белыми рядами лежали вдоль стенок бассейна.