Лукавый ангел

Мэй Сандра

Они оставили Кэти щедрые чаевые и торопливо покинули ресторанчик, оставив позади себя разгорающееся сражение между толстой дамой в меховой куртке и флегматичным менеджером.

Следуя указаниям Пабло, Даг ехал по главной улице Рексвилля, но внезапно из-за поворота вылетел маленький «жучок» нахально-оранжевого цвета. Даг со всей силы ударил по тормозам, Элис с размаху тюкнулась лбом в стекло, фургон пошел юзом… Потом Даг торопливо посмотрел на Элис.

— Ты в порядке?

— Шишка будет. Ох!

— Да чтоб этому…

Далее Даг Брауни

в весьма энергичной форме употребил выражения, которые ни в коем случае нельзя употреблять в присутствии женщин. Элис даже про шишку забыла, в восхищении уставившись на своего телохранителя.

В следующий момент в стекло со стороны Дага постучали. Даг и Элис дружно повернули головы.

Маленькая, кругленькая, очень сердитая негритянка в лыжных штанах, бесформенной куртке и красной бейсболке подбоченившись стояла возле Ласточки и грозно хмурила брови. Ей было лет семьдесят… хотя, возможно, и восемьдесят. Волосы у нее были белыми как снег, но кожа на лице гладкая, а сверкавшие яростным огнем глазки вообще могли принадлежать тридцатилетней…

Даг вылез из машины, Элис за ним. Негритянка, доходившая Дагу примерно до груди, воинственно ткнула его пальцем в область солнечного сплетения.

— Что это ты себе позволяешь, дорогуша? Какого дьявола ты вылетел на дорогу перед моим носом?

— Мэм, при всем моем уважении, я ехал по главной, а вы…

— Я езжу здесь уже пятьдесят пять лет, дорогуша, и свои дурацкие правила ты можешь засунуть себе…

Элис робко подала голос:

— Мэм, здесь же даже знак висит — выезд запрещен…

Негритянка немедленно забыла о Даге и переключилась на новую мишень:

— А почему он здесь висит, сказать? Потому что шериф Кроули — гад, засранец и приставала!

— Но…

— Ничего и не «но»! Он нарочно повесил этот клятый знак, чтобы отобрать у меня права, потому как еще его мамаша — ведьма старая! — заимела на меня в шестьдесят третьем году зуб! Видишь ли, я задавила ее курицу! А то, что ее курица была еще глупее своей хозяйки и ходила по всей улице, — это как?!

Ошеломленная Элис спряталась за спину Дага. Тот кашлянул.

— Мэм, если вы не пострадали, то у меня к вам претензий никаких нет, и мы могли бы…

Однако старушку занесло не на шутку.

— …И из-за такой ерунды она со мной не разговаривала, а сыну своему Вику — это и есть наш шериф, помилуй нас, Господи! — наказала покою мне не давать, вот до чего подлая была баба. И этот самый Вик — а я же прекрасно помню, как у него вечно текло из носу, и в школе он сидел с открытым ртом, потому и заеды у него были на губах, еще старая Мэг Баролби лечила их морковным соком, — так вот тот Вик, которому самое место уборщиком церкви работать, вдруг заделался шерифом, будьте-нате, отрастил усы, чтоб никто не видел его открытого рта, и теперь хочет по завету своей мамаши лишить меня прав!

Даг и Элис медленно отступали к машине. Маленькая негритянка набрала воздуха в грудь — и тут же завопила, указывая за спины на Дага и Элис:

— Вот, пожалуйста!

Что я говорила? Как койот, он сидит в засаде и ждет, чтобы я дала маху! Больше ничем он не занимается, только пристает ко мне!

Даг обернулся. К ним медленно подъезжала машина шерифа…

Шериф Коули, засранец и приставала, оказался добродушным и на редкость спокойным дядькой лет сорока пяти. Усы у него впрямь были роскошные, но никакой придурковатости на лице не наблюдалось. Он выбрался из машины, кивком поприветствовал Дага и Элис и повернулся к маленькой негритянке.

— Элла, скажи пожалуйста. Когда это прекратится? Ты в восьмой раз за месяц выезжаешь под запрещающий знак. Все мои предупреждения — коту под хвост, а теперь еще и люди пострадали.

Элла тут же возразила:

— А не надо было вешать этот чертов знак на моей улице! Как-никак полвека с лишним я по ней езжу, и вдруг какие-то новшества!

Шериф закатил глаза.

— Элла, этим новшествам уже четыре с половиной года. Кстати, они и появились здесь исключительно потому, что ты чуть не задавила миссис Стаут…

— Я ее даже не задела! Она сама виновата — нечего шляться по улицам, когда живот уже на нос налезает.

— Элла, она родила раньше срока…

— Если она и родила раньше срока, то только на полчасика, не больше. И вообще должна была сказать мне спасибо и в ножки поклониться, потому как у них в семье все бабы рожали по двадцать часов — дохлая порода! А тут р-раз! — и какой хорошенький мальчишечка выскочил! Еще неизвестно, что бы она в больнице родила…

— Ну что ты несешь? Ясно же, что родила бы она его же, только не на улице, а в удобной, чистой палате…

— Вик Кроули! Позволь мне самой судить о подобных вещах, потому как именно я была здешней повитухой в течение последних шести десятков лет, и тебя, к сожалению, тоже принимала я, а надо было не так стараться, глядишь, и обошлось бы.

Шериф воинственно надвинул шляпу на нос.

— Так, все! Терпение мое кончилось. Ты отправляешься со мной в участок, и на этот раз я права у тебя отбираю.

Негритянка немедленно развернулась к Дагу и Элис, которые садились в машину.

— Что я говорила?! Ведь это какой змеей надо быть, чтобы даже сыночка своего недалекого отдать в полицейские — лишь бы мне сделать гадость!

Шериф вовремя вспомнил о свидетелях ДТП и тоже повернулся к ним.

— Надеюсь, ваша машина не слишком пострадала?

Даг поспешно покачал головой.

— Совсем не пострадала, можно и так сказать. Просто все случилось немного неожиданно…

Шериф обошел вокруг Ласточки. У Элис по спине пробежал холодок. Он осматривает номера, пронеслось в голове…

— Из Орегона, значит? Далеко вы забрались. Чем это несет из машины?

Элис мило улыбнулась.

— Псиной. Мы с мужем разводим сеттеров. Отвозили доростков с передержки новым хозяевам, в Айову. Ездить приходится много, но эта машина нас не подводит, хотя и неказиста.