Лукреция Борджиа. Три свадьбы, одна любовь
Шрифт:
Кто бы мог подумать, что старый тиран решится на такое! После того унизительного бегства, казалось, его пора списать со счетов истории. Но яд, который он влил в уши короля Германии Максимилиана, по-видимому, принес результаты. Франция вторгается в Италию при поддержке папства и с сыном папы римского во главе армии: подобный расклад нарушит всю расстановку сил в Европе. Если Испания боится воспротивиться такому развитию событий, то Германия просто обязана это сделать.
– Где они? – Чезаре встал и оделся.
– Направляются к озеру Комо.
– Тогда у нас еще есть время.
Французы, однако, придерживались другого мнения.
– Слишком сложно, – сказал Ив д’Алегре и поднял руки вверх, будто сдаваясь. – Переместить всю армию так быстро и в такую… хм… суровую погоду.
– И все же это возможно. – Чезаре привел с собой своего специалиста по артиллерии. – Вителли?
– Я бы дал три, может, четыре дня, чтобы переместить пушки. Меньше, если взяться со всей энергичностью.
Позади д’Алегре стоял герцог Байи и красноречиво жестикулировал и гримасничал. «Деньги, – подумал Чезаре. – Только ими можно взбодрить этих лентяев».
– Видите ли, тут у нас имеется небольшая проблема. Швейцарская и гасконская пехота очень устали после той великолепной работы по взятию крепости.
– Устали?
Д’Алегре пожал плечами: «А что я могу поделать?» Как такой талантливый воин может обладать столь капризным характером?
– А когда мы объявим им, что идем в поход на Милан, они будут…
– …еще более уставшими, – с показным безразличием закончил за него Чезаре. Хорошая возможность закрепить один из самых тяжелых уроков, которые преподнесла ему война: держать в узде свой гнев. – Чего они хотят?
Француз опустил глаза и принялся внимательно изучать манжеты камзола. В долгом путешествии они порядком износились. Не мешало бы вернуться ко двору, чтобы позвать портного.
– Когда дела идут хорошо, элитные войска, как правило, получают вознаграждение в виде… как это говорится… повышения оплаты. – Он театрально вздохнул. – Ах, что и говорить, войны обходятся недешево! И порой победителю дороже, чем проигравшему.
Чезаре хмыкнул.
– Так почему бы вам с Байи не поделить выкуп, полученный за находящуюся под вашей «защитой» узницу? Или мне сдать ее кому-нибудь на пару ночей за несколько сотен дукатов? Уверен, желающие найдутся.
Д’Алегре засмеялся.
– Ах, герцог, вы человек редкого ума. Неудивительно, что наш король так благоволит вам. Но, разумеется, вы не забыли, что все еще не выплатили нам причитающуюся за эту даму сумму.
– …манеры как у свиней, а мораль на уровне ростовщиков. Французские ублюдки! – Тарелки и бокалы на обеденном столе дрожали под ударами кулака Александра. – Твой брат рискует жизнью во славу святой церкви, а что они делают? Сидят в палатках и чешут яйца, требуя больше денег! Если бы они были порасторопней, то уже сейчас Пезаро был бы наш.
Роспись на стенах кисти Пинтуриккьо в Зале святых сияла тем же великолепием, что и четыре года назад. Стол папы, напротив, выглядел как стол бедняка. Взятие городов Романьи стоило церкви целого состояния, но папа, как всегда, отличался бережливостью. Кувшин скромного
– Дорогой отец, не такая уж это трагедия. Кампания уже принесла победы. Повсюду в Риме люди говорят только об успехах Чезаре. – Лицо Лукреции хоть и потеряло свою детскую привлекательность, теперь тоже светилось, но как-то иначе. Возможно, оно светилось от счастья, да так заразительно! С тех пор как родился Родриго, папа постоянно нуждался в ее обществе. Его старший сын воевал, и ему необходимо было видеть рядом кого-то из семьи.
– Нет, нет, папа прав, они мерзавцы! – Джоффре, по обыкновению льстивый, вскочил со стула. И двух недель не прошло, как за этим столом славили французскую армию, – непростое испытание для семьи, в которую входило столько представителей Арагонского рода. – Пусть Чезаре засунет эти деньги им в задницу! Я бы так и сделал!
– В таком случае мы должны возблагодарить Бога за то, что ты держишься подальше от армии, воюющей под нашими знаменами! – взревел Александр. Недолгое пребывание Джоффре в замке Святого Ангела ничуть не улучшило отношений между ним и отцом.
– Ах, он вовсе не это имел в виду, отец, – беспечно вмешалась Санча, убирая кувшин вина из зоны досягаемости мужа. – Он просто пошутил.
Под столом Лукреция крепко сжала руку своего мужа.
– Винить надо не французов, а Сфорца. Из-за них Чезаре потерял половину армии, – тихо сказал Альфонсо.
Она знала, что где-то в глубине души он радовался решению Людовико: армия, призванная в поход на Милан, не может в то же время вторгнуться в Неаполь. Нынче ее муж-весельчак тоже ударился в политику.
– Уф! Я все это прекрасно знаю. – Джоффре уже принялся искать кувшин с вином. – Эти Сфорца! Они хуже любых мерзавцев. Сфорца… они просто гниды! – Его резкое высказывание прозвучало одновременно смешно и глупо, отчего все, даже отец, засмеялись над ним.
– Гниды! Да. Славно сказано. Сфорца – вшивая семейка. – Александр снова ударил по столу, на этот раз не из ярости, а просто ради эффекта. – Каждый раз, когда кажется, что они у тебя в руках, они удирают прежде, чем ты успеешь их прихлопнуть. Но не сейчас. Теперь у нас в темнице сидит Воительница, и очень скоро французы сотрут Людовико в порошок. Останется добить самую мелкую вошь – Джованни.
На секунду улыбка на губах Лукреции чуть дрогнула. Она мысленно увидела зал герцогского дворца, его окна с видом на море, а внизу людей, снующих по очаровательной провинциальной площади. Бедный вошка Джованни. Он всегда был скорее надоедливым, чем злонамеренным: его единственный подлинный грех заключался в том, что у него не хватало духу самому выбирать себе жен. Ну кто в здравом уме женится на дочери Борджиа?.. Она крепче сжала под столом руку Альфонсо.
– Ах, вы только посмотрите на это личико! Мое славное дитя! – восхищенно засмеялся Александр. – Моя дочь сочувствует даже вшам. Выброси его из головы, дорогая, теперь рядом с тобой куда лучший муж.