Luminosity - Сияние разума
Шрифт:
Мои легкие восстановили свою целостность; я была уверена, что снова смогу дышать. Но я не стала. Они могли меня услышать. Они не заметили звук, когда шевельнулась моя рука, наверное, только из-за того, что он мог исходить от огня, который сейчас должен был меня пожирать. Я бы хотела, чтобы пламя вернулось. Хотела бы, чтобы языки огня снова начали меня жечь, обменять их боль на ту, что я чувствовала сейчас. Но у меня не было способностей к пирокинезу, у меня был щит. И он был единственной причиной, по которой я была все ещё жива.
Эдвард хотел бы, чтобы я осталась в живых.
Я видела, как трещины на
Но Эдвард хотел бы, чтобы я осталась в живых.
Я лежала неподвижно, слушая потрескивание и хлопки огня, который превращал меня во вдову. Я слышала, как Адди и еще какой-то мужчина болтали над его тлеющими останками.
— Так считает Аро, — сказал мужчина.
— Конечно. И он знает об этом деле больше, чем я, — сказала Адди. — Однако это все-таки не простая логистическая задача.
Я хотела, чтобы она умерла. Я хотела, чтобы ее собеседник тоже умер. Я хотела, чтобы умер Аро, и его “братья”, и их жены, и каждый вампир, кто хоть когда-нибудь мирно проходил по их залам, тоже умер, включая меня, потому что Эдварда больше не было, и я не могла это выносить, а если бы я умерла, мне бы не пришлось это делать.
Но он хотел, чтобы я жила.
— Как думаешь, ковен будет проблемой? — спросил мужчина.
— Нет, я в этом сомневаюсь… — начала Адди. — Иду, босс! — Аро что-то сделал, что-то, чего я не услышала, возможно, отозвал их прочь.
Шаги отдалились.
Вокруг была тишина.
Эдвард хотел, чтобы я осталась в живых.
Я оставалась неподвижной.
По крайней мере, видимые повреждения залечились.
*
Мою жажду не волновало, что я осталась одна. Она в любом случае пришла, вызывая настойчивое жжение в горле.
Я наблюдала за восходом солнца, и смотрела, как маленькие бриллианты искрятся на моей гладкой коже. Все прошло, а у меня из отметин на теле остался только шрам от укуса на запястье. Но травмы и “выздоровление”, если это можно так назвать, отняли у меня много сил. Я не знаю, что может произойти, если я быстро не добуду кровь, но на моем здоровье это явно скажется не лучшим образом.
Я ничего не слышала. Целую ночь. Вольтури побывали тут и исчезли, вместе с волками. Никто даже не заглянул в яму с пеплом. Сейчас я могла спокойно подняться и идти на охоту.
Эдвард бы одобрил.
Я заставила себя принять сидячее положение. Я казалась себе хрупкой, но боли или усталости не было. Я могла передвигаться. Я была в подходящей форме для охоты на животных.
Я вылезла из ямы медленнее, чем следовало, и посмотрела на поле, покрытое росой, на яму, в которую были небрежно скинуты останки Гарри и Сью. Если бы кто-то из людей забрел сюда и нашел кучи жирного пепла, он мог бы подумать, что тут готовили шашлыки или что-то вроде этого. Никто и не подумал бы о могиле.
Я набросала немного грязи на пепел, но не могла собраться с силами для того, чтобы нормально их похоронить.
— Гарри, — сказала я. — Сью, — Только их имена. Подтверждая, что я знала о том, что они здесь были, или о том, что их материальная оболочка, которую они когда-то занимали, была здесь.
Затем я решилась обернуться.
Посреди
Я не могла выговорить его имя. Слова застревали в горле.
Я подошла к куче и молча коснулась пепла. Она даже не была больше теплой, я ждала неизвестно чего в яме достаточно долго для того, чтобы она успела остыть. Я осторожно взяла один кусочек угля.
Я хотела положить его в медальон. У меня его больше не было — ни медальона, ни колец, ни браслета, ни одежды, ни бумажника, ни волос. Щит спас от огня меня саму, но не мои вещи, и волосы не излечивались так же, как плоть. Украшения, по крайней мере, могли остаться там же, где меня разорвали на части. Я побрела в том направлении, сжимая в ладони обугленный обломок.
Я и правда нашла медальон. Застежка сломалась, но цепочка в основном была в порядке, и с подвеской все было хорошо. Я обвязала цепочку вокруг шеи и открыла медальон, чтобы положить уголек между фотографиями.
Элспет…
*
Я хотела поискать остальные украшения. По крайней мере, кольца — они были физическим напоминанием, что Эдвард когда-то существовал, что он любил меня и принадлежал только мне. Но поиски медальона заняли долгое время, и меня мучила невыносимая жажда.
Я прислушалась. В лесу вокруг было относительно мало живности — логично, учитывая, сколько вампиров неизвестно-сколько-долго ошивалось в окрестностях. Я не знала, что это был за день. Когда меня разорвали в клочья, я потеряла всякое чувство времени. По крайней мере, все еще была осень. Но на границе слышимости появились лоси, и я бросилась за ними в погоню, убила троих и выпила их досуха. На вкус травоядные животные были горькими, но меня это уже не заботило. Мне нужно было утолить жажду. Сила возвращалась ко мне вместе с живой кровью. Запоздало, но я снова была в нормальном физическом состоянии, если не считать отсутствия волос.
Когда я наелась, я отметила, что все еще могу чувствовать свой щит. Когда я была голодна, я не особо сильно его ощущала, но сейчас я бы описала его как слой чего-то, обернутый вокруг меня. Я коснулась руки, но пальцы ничего не обнаружили… это был какой-то второй уровень чувствительности, вроде второго слухового канала, который был у Эдварда…
Мои размышления сразу смешались в кучу. Я непроизвольно поперхнулась и откашлялась, с каплями горькой крови. Неужели теперь так будет всегда? Каждая мысль будет приводить к Эдварду, а каждая мысль об Эдварде будет снова бросать меня в пучину горя? Я не смогу нормально жить в таком состоянии. Это было бы не важно… но Эдвард хотел бы, чтобы я жила, жила — а не превращалась в кучку пепла. Я знаю, он хотел, чтобы я жила.
“Я не позволю тебе умереть…” — я так отчетливо помнила его голос. Такой мягкий и уверенный.
Я всем сердцем желала, чтобы он любил меня меньше, чтобы он смог оставить меня и сбежать. Он мог бы сбежать. Они не планировали его убивать — он так сказал. Им не нужно было бы его убивать, если бы он не был так одержим мною, что после моей смерти вербовать его было бы бесполезно. То, что я смогла пережить их атаку, сделало такую причину его смерти еще более ужасной. Но даже если бы меня полностью сожгли, он мог бы остаться жив. Если бы он любил меня меньше.