Луна как жерло пушки. Роман и повести
Шрифт:
Котлона осталась далеко-далеко позади. Матей Вылку, Тоадер, Надика… Каждого из них она сперва принимала за кого-то другого, не за того, кем они были на самом деле.
Надика представлялась ей то ученицей, то наставницей. Отсталая, забитая, слепо покорная. Но Софика чувствовала в ней душевное богатство, широкий размах будущей полновластной хозяйки. А если еще к ней вернется сын! Ион Котеля…
Ученики напрасно будут ждать сегодня на собрание свою воспитательницу. Все ее планы расстроились. Вопрос о Сидоре Мазуре; загадочная история с мастером Топорашем;
Еще когда выезжала из Котлоны, она чувствовала озноб и глухую назойливую боль где-то между лопаток, боль, которой она не хотела поддаваться.
Результаты всевозможных анализов, проделанных до поездки, были еще неизвестны. Ну и прекрасно, значит, у нее есть время не верить ни в какую болезнь.
Едва добравшись домой, она в чем была повалилась на свой низенький диван. Ей хотелось разобраться в лавине обрушившихся на нее причудливых образов. Ей казалось, что все они вслух говорят и спорят между собой. Она слышала слитный гомон и нарастающий шум, в котором ничего не могла разобрать. Она не могла расслышать, что говорил ей Матей Вылку, хотя она чувствовала на себе его насмешливый взгляд хитрого мужика, который водит ее за нос, потому что она горожанка и пьет газированную воду со льдом.
„Газированная вода… Вода… — хотела она наконец согласиться с ним. — Вода…“ Она хотела дотянуться до нее сухими губами…
„Ха-ха-ха!“
Она устала от смеха. Страшно устала. Но как же не смеяться, если Тоадер бормочет такое… Стыдно повторить вслух. Матерщина — в бога, в крест…
Ох, как она устала…
Газированная вода. Что это течет по ее лицу? Пот? Ага, слезы… Ни с того ни с сего. Слезы текут в три ручья. Откуда их столько? Ах, это слезы На-ди-ки… Что ты плачешь, Надика? Нет у тебя грехов, Надика! Ты святее всех твоих икон. Да, он тебя бьет… Что? Плакать оттого, что волы не умеют говорить?
— Сорок и одна десятая, — шепчет кто-то невидимый. Он стоит, наверно, рядом. Он стоит за толстыми выпуклыми очками, которые то одним, то другим стеклом отражают прохладные лучи, и это так мучительно. Сквозь эти стекла ей виден и тот, другой. Он весь странно искажен, весь изгибается, сверкая линзами, и это похоже на игру зеркал. Он вырывает платок из ее руки.
— Нет, Еуджен! — кричит она отчаянно, пытаясь спрятать платочек. — Нет!
Но в руке ее остается только лоскуток.
— Сорок один и…
Прохладные лучи исчезают.
Первым из учеников навестил Софию в больнице Миша Хайкин. Он явился совершенно неожиданно и, конечно, гораздо раньше посетительского часа.
В распахнутом окне появилась шапка черных вьющихся волос. Потом одним прыжком Негус очутился в палате. И вот он стоял уже перед ее койкой.
— Угадайте-ка, что я вам принес, София Николаевна! Вы только поглядите — и выздоровеете в три минуты!
Он развернул перед изумленной Софией пакет — множество листов газетной бумаги, сунул их под стул, осторожно поправил подушку, на которой лежала София, и вдруг поцеловал ее в лоб.
— Что с тобой, Хайкин Моисей? — возмутилась Со-фика, смущенно оглядываясь вокруг. — Что это за вторжение через окно? И без халата! Ты находишься
— Пустяки! — перебил ее Миша, по-прежнему улыбаясь, но все же бросил опасливый взгляд на окно. — Главное, чтоб не сцапали эти, что проверяют у дверей. На остальных мне наплевать, главное, чтоб ты… вы не краснели за меня. Кто такой Миша Хайкин? Бездельник, ловчила, болтун и так далее, как говорит замдиректора товарищ Каймакан. Что вы так смотрите на меня? Я знаю, что он сказал обо мне на вашем партийном собрании. И что вы ответили ему. Кое-кто посвятил меня в ваши секреты. Кто — это мое дело. Знаю, кто. как говорится, закрыл меня грудью. Не жалеете об этом?
Он склонил набок курчавую голову и, словно фокусник перед публикой, вытащил из-под мышки коленчатую жестяную трубу.
— Посмотрите на эти колена, на точность стыков, чистоту швов! И учтите — жестяной мастерской у нас в школе нет, инструментов настоящих нет. Все сделано вот этими руками.
Он наклонился и продел руку в трубу, словно в рукав пиджака.
— Не думайте, что это печная труба. Печную и Володя Пакурару сумеет сделать. Эту я делал по специальному заказу. Для фруктовой сушилки в Котлоне. Инженер Каймакан сперва не хотел, но председатель Матей Вылк) сказал, что вы обещали ему. Я ее сделал быстро и чисто, — еще раз похвастался он, поворачивая трубу и так и этак. — Для вас я это сделал, София Николаевна.
Хайкин немного помолчал, потом высвободил руку из трубы и продолжал:
— Кроме того, на днях кончаем крыть крышу новой школы. К тому времени, когда вы вернетесь, мы подвезим и желоба и водосточные трубы, разделаемся с водопроводом и застеклим окна. И, как я сказал, мой сектор, насчет которого мы пошли на пари…
— Какое пари? — не поняла Софика.
— Это самое… социалистическое, — поспешил успокоить ее Хайкин.
— Ты хочешь сказать — соревнование? — улыбнулась Софика.
— А если София Николаевна выпишется раньше? — вмешалась любопытная соседка. — Проиграете пари?
— Ни в коем случае! — ответил Миша быстро, словно для того, чтобы она не успела засмеяться. — Во-первых, пари заключила вся бригада. Что касается Хайкина, то есть жестяных работ, так пусть все знают: отлынивать парень, конечно, отлынивал, но нащелся человек (кто? — мое дело), подобрал к нему ключ и дал ему в руки ножницы. Ножницы для жести!
Он стал стричь пальцами воздух.
— Теперь я ничего на свете не боюсь. Возвращайтесь скорей, София Николаевна, увидите, какие дела делает Хайкин и остальные четверо… мои помощники. Увидите, как мы кроим жесть, и железо, и медь… Да, да!
— Отлично, отлично, Миша! — сказала довольная, смягчившаяся София. — Только не хвастайся так. А все-гаки, кто тебя надоумил взяться за ножницы? Разве это секрет?
Миша замялся на мгновение, покосился еще раз на распахнутое окно и присел на краешек койки:
— Мастер. Ну, я это расскажу в другой раз… С водопроводом все-таки получается скандал, — жалобно улыбнулся он. — Мадам нашего мастера Пержу стоит на своем. Я уже как-то подбивал наших сделать на нее налет, но дело не пошло: подняла крик, весь квартал на ноги поставила — что, да почему, да какое право мы имеем разрушить ее апартаменты? Какое ей дело до нашего пари!