Лунатики

Дентон Брэдли

Ну да, как же, думала она. Все крутилось вокруг секса. Тридцать долларов в месяц, чтобы бросать в помойку мусор. Налоговые декларации и магазинные воры. Постоянно забитая канализация в доме из-за этих длинных белокурых волос Арти. Плюс прачечная, плюс счета, плюс то, что Арти никогда не чистил кошачий ящик, хотя именно он притащил домой двух проклятых котят. Да, они очаровательны, и Кэролин будет бороться за то, чтобы оставить их себе, когда они с Арти разойдутся… но если это была его идея, должен же он по крайней мере хоть

иногда вычерпывать какашки.

Но, несмотря на все это, поняла она, больше всего ее мучило одно… оно даже заставило ее на время забыть все остальное… сознание, что ее красивый загорелый любовник отдавался кому-то еще.

Так что Лили была права. И не права. И права.

Кэролин вывалила ведро в помойку, пахнувшую гнилыми креветками и плесневелыми вонтонами, затем посторонилась, давая Лили возможность вытряхнуть совок. У Лили скривилось лицо, и она, стоя на расстоянии вытянутой руки, опрокинула совок в помойку. Пыль и прочий мусор разлетелись повсюду, в основном мимо помойки, и Кэролин с Лили, кашляя, двинулись назад.

– Почему ты так сделала? – рявкнула Кэролин.

– Я не могла иначе, – сказала Лили, борясь с тошнотой. – Это было ужасно.

Кэролин издала короткий, сардонический смешок:

– Что, запах? Конечно ужасно. Именно так и пахнет мусор.

Лили поднесла руку ко рту. Ее и впрямь тошнило.

– Я никогда не вдыхала прежде ничего подобного.

– Ну, тогда ты только что узнала, – сказала Кэролин, – с чем мы, простые смертные, должны ежедневно иметь дело: жизнь смердит.

Лили опустила руку. Ее все еще тошнило, но в ее глазах было еще что-то.

– Кэролин, – сказала она, – я могу посещать вас людей, лишь раз в месяц, но даже я знаю, что ты сейчас сказала глупость.

Кэролин не обращала внимания.

– Что вовсе не значит, что это неправда, – сказала она. Она свернула из переулка к магазину.

Лили шла рядом.

– Может, ты и права. В последние месяцы я жалела, что не могу прилетать на землю чаще и оставаться подольше, но эта ужасная вонь прочистила мне мозги. Теперь я вижу, что это счастье – бывать здесь так недолго и иметь возможность тратить время на соблазнение того, кого я выбрала.

Кэролин искоса взглянула на Лили. В этих трех предложениях Лили раскрылась целиком.

– Ты обречена, – сказала Кэролин.

– Что ты имеешь в виду? – озадаченно сказала Лили.

Кэролин остановилась в дверях подсобки и прислонилась к стене. По переулку подул ветерок, шелестя листьями на пеканах. То был единственный звук в мире. Даже рев машин на Барнет-роуд исчез. Кэролин и Лили были одни на земле, и Кэролин спрашивала себя, сделало ли это богинями их обеих.

Нет. Даже если они одни, они все еще оставались людьми. Обе. У Лили были крылья и тайное знание, ну так что же? Кэролин могла бы летать на дельтаплане и сплетничать сколько душе угодно.

– Я имею в виду, – сказала она, – это

звучит так, словно ты пытаешься убедить себя, будто у тебя есть все, чего ты на самом деле хочешь. Но, будь это правдой, тебе не было бы нужды себя в этом убеждать. Так что, похоже, несмотря на то, что ты богиня, ты становишься неудовлетворенной. И можешь доверять голосу опыта: стоит только неудовлетворенности появиться, тебе уже никогда от нее не избавиться. Потому что всегда найдется что-то лучше, чем то, что у тебя есть.

Лили вздрогнула:

– Звучит ужасно.

– О да, – сказала Кэролин. – И, веришь или нет, для нас это не только секс. Мы хотим не только идеального любовника, но идеальный дом, идеальный автомобиль, идеальный обед, идеальный телевизор во всю стену и идеальную сантехнику. Не говоря об уважении и восхищении каждого человека, которого мы встречаем. Мы, смертные – каждый из нас, – эгоистичные и жадные мудаки.

– Джек не такой, – сказала Лили.

Кэролин хихикнула:

– Да, но это лишь потому, что Джек – душевнобольной. На самом деле, может, именно поэтому он на тебя так повлиял. Держу пари, любой другой парень, попадавший под твои чары, был самовлюбленной задницей. Но Джек весь такой милый, и ранимый, и чокнутый, и это тебя пробирает до мозга твоих божественных костей. Именно поэтому ты говоришь со мной, и с Хэлли, и со всеми остальными: потому что ты не понимаешь, что случилось с тобой, не поняв Джека, а так как мы фактически его семья, мы могли бы дать тебе ключ к пониманию.

– Точно. – У Лили расширились глаза.

Кэролин перевернула мусорное ведро вверх тормашками и села на него.

– Ладно, забудь. Тот факт, что мы его друзья, еще не означает, что мы его понимаем. Видишь ли, ты можешь этого не знать, будучи существом сверхъестественным но мы, люди, все являемся тайной друг для друга. Мы одиноки в своем сознании и приговорены к пожизненному одиночному заключению. Мы можем притворяться, будто нас волнуют сожженные заживо люди в Уэйко, или роль американцев в Сомали, или гибель тропических лесов, или что там еще… но когда доходишь до сути, для отдельных людей действительно имеет значение только то, что затрагивает их лично.Так что мы хотим того, чего не имеем, – и не хотим, чтобы кто-нибудь забрал то, что у нас ужеесть.

Она умолкла и глубоко вздохнула. Она устала, и как-то глупо было читать Лили лекцию. Кэролин устала, она чувствовала себя глупой и старой. Сидеть на мусорном ведре было неудобно, и у нее ломило поясницу. В следующем месяце ей будет тридцать восемь. Неужели все в тридцать восемь чувствуют себя скрипучей развалиной?

– Я понимаю, – сказала Лили. Она тоже выглядела усталой. – Это объясняет, почему ты вступила в сексуальные отношения со Стивеном, хотя не испытывала к нему особого желания.