Лунная афера
Шрифт:
Как и в первый выход Михаил дышал очень тяжело. Какими бы не были продвинутыми и современными российские скафандры «Орлан МКС», их масса от этого не уменьшалась. Ни много ни мало – целых сто двадцать килограмм. Да, снаружи имеется удобный пульт управления с встроенным компьютером и дисплеем, сообщения на котором меняют цвет в зависимости от исправности систем. Да, находясь внутри, космонавт чувствовал себя достаточно комфортно: воздух проходил через множество фильтров и сублиматор, осушался, обогащался кислородом, подогревался или напротив охлаждался
– На месте, – прозвучал доклад инженера.
Басаргин затаил дыхание, ожидая «диагноз»…
Напарник не торопился с докладом, тщательно исследуя корпус корабля и последствия его столкновения с пустой топливной емкостью. И в этом проявлялась одна из замечательных особенностей его характера, которую Басаргин подметил еще на Земле во время подготовки к полету. Выполняя свою работу, Михаил всегда был предельно внимателен и педантичен. Никакой спешки, ни малейшего намека на поверхностное отношение к делу.
– Ну что там, «Кречет-2»? – не выдержал командир.
– Вижу вмятину на корпусе, – ответил инженер. – Огромную по площади вмятину. Довольно глубокую, в центре в листах обшивки прорыв.
– Технологические люки рядом имеются?
– В том-то и дело, что нет. Был бы люк – сейчас скинул бы крышку и посмотрел…
* * *
Вернувшись на борт, Матюшин вышел из скафандра, но снимать легкую поддевку отказался и даже не прошел в другой отсек.
– Опять травит, Олег. Только теперь в другом месте – из-под пробитой обшивки, – устало сказал он. – Уверен, что неполадки двигателя связаны с механическим повреждением.
– Дыра большая?
– Вытянутая: двадцать на восемьдесят сантиметров. Края рваные и довольно острые. Характер внутренних повреждений определить невозможно из-за густого газообразного облака. Сейчас отдышусь, возьму другой инструмент и опять пойду.
– Нет, Миша, прямо сейчас ты не пойдешь, – возразил Басаргин.
– Почему?
– Корабль на освещаемой солнцем стороне.
– Ах да… Заработался и совсем забыл про радиацию.
– Не хочешь пару глотков кофе?
– С удовольствием.
Разогревая два тюбика с кофе, командир поинтересовался:
– Помощь в следующем выходе нужна? Может, вместе?
Михаил решительно качнул головой:
– Надо сначала вскрыть обшивку, посмотреть, разобраться что к чему. Потом уж решим…
Спустя сорок минут он вновь пробирался вдоль корпуса к кормовой части космического корабля. А Басаргин, отобрав необходимую бортовую документацию, приготовился оказывать инженеру посильную помощь…
* * *
Около получаса Матюшин ковырялся у двигательного модуля. Специальным режущим инструментом он удалил искореженный кусок обшивки и наконец добрался до пострадавшей начинки. Каждые пятьдесять минут он выходил на связь, либо докладывая о своем состоянии, либо задавая вопросы относительно искалеченной ударом топливной системы двигателя.
Вскоре появилась надежда на успешное устранение утечки топлива.
– «Кречет-1», я его нашел, – радостно сообщил Михаил.
– Технологический вентиль?
– Да! Начинаю перекрывать магистраль.
– Понял, «Кречет-2». Поосторожнее там.
Прошло пять минут, шесть, семь…
Басаргин постоянно контролировал давление топлива в системе и начал замечать, что его падение замедлилось.
«Ну, слава Богу, – подумал он, когда цифры на мониторе замерли, показывая постоянное значение. – Кажется, с одной напастью справились…»
Но едва он проговорил про себя эту позитивную мысль, как корпус корабля вздрогнул и передал в спускаемый аппарат звук сильного хлопка.
Басаргин отлетел к боковой стенке, больно ударившись о нее правым плечом.
– Что такое?! Миша, в чем дело?! – прокричал он в микрофон, хватаясь руками за кресло.
Корабль закручивало. Причем скорость вращения была довольно большой. Спускаемый аппарат находился выше центра тяжести корабля и внутри него создавалась приличная отрицательная перегрузка.
Инженер не отвечал.
– Миша! Миша, ты живой?!
Командир кое-как втиснул себя в кресло. Одной рукой он держался за его край, другой застегивал привязные ремни. Зафиксировать себя удалось сделать лишь с третьей попытки.
– Миша, ответь! – продолжал он звать инженера и одновременно готовил к работе двигатели ориентации.
Нужно было срочно понять, в какую сторону раскручивается корабль и, включив один из двигателей, постараться устранить вращение. Задачу усложняло то, что «Мир» находился в теневой зоне Луны, где царил абсолютный мрак.
Центробежная сила норовила вышвырнуть Басаргина из кресла, ремни больно впились в тело. Скорость вращения была настолько значительной, что инженера запросто могло оторвать от корабля.
Что произошло снаружи, почему началось это чертово вращение – Олег не знал, но решительно не хотел думать о чем-то страшном и отвратительном. «Жив Мишка, жив! – с трудом дотянулся он до пульта и вывел на дисплей навигацию. – Мне здесь несладко, а ему там и подавно! Болтается на страховочном фале, вот и не может ответить…»
По изображению на мониторе он определил направление вращения и ручкой управления ориентацией включил нужный двигатель. Вращение стало замедляться.
– Фу-ух, – вытер Басаргин со лба выступивший пот. И повторил запрос: – Миша, ответь! Как ты там?
Через несколько секунд послышался долгожданный ответ:
– «Кречет-1», я в норме. За скобу не удержался. Сорвало в первые же секунды. Слава Богу, фал крепкий. Болтаюсь тут на нем, как мотыль в проруби.
– Я так и понял, – улыбнулся Олег. – Потерпи еще полминуты. Кстати, что там у тебя случилось?