Лунная миля

Лихэйн Деннис

— Слушай, давай просто дверь высадим.

— Мы даже не знаем, дома ли он вообще.

— Ну а какая тогда разница?

— А такая. Если он вернется, когда мы будем внутри, и увидит, что дверь кто-то вышиб, то рванет отсюда, только пятки засверкают. Что тогда делать будем?

— Подстрелим его из окна.

Я посмотрел на него. Он уставился на второй этаж заброшенного трехэтажного дома, где якобы обитал Вебстер. Лицо его, словно у отмороженного херувимчика, было безмятежно — обычно он выглядел так, когда раздумывал, кого

бы мочкануть.

— Никого мы подстреливать не будем. Даже пальцем его не тронем.

— Он тебя обокрал.

— Он безобидный тип.

— Он тебя обокрал.

— И бездомный к тому же.

— Это да, но он тебя обокрал. Надо из него сделать пример.

— Для кого? Всех остальных бомжей, которые спят и видят, как бы свистнуть у меня сумку, чтобы я погнался за ними и получил трубой по морде?

— Ага, для них самых. — Он снова глотнул водки. — И не втирай мне, что он бездомный. — Он ткнул бутылкой в сторону заброшенного дома: — Он же тут живет, так?

— Дом-то не его.

— Но это дом, — сказал Бубба. — Какой он на хрен бездомный, если у него дом есть?

С точки зрения его, Буббы, логики аргумент был безупречный.

На другой стороне Сэвин-Хилл-авеню открылась дверь — кто-то вышел из бара Донована. Вебстер. Я пихнул Буббу, указал на него:

— Бездомный, а в баре торчит. Да он живет лучше, чем я. Наверняка и телик плазменный у него есть, и каждый вторник бразильянка приходит убирается.

Когда Вебстер приблизился к нашему внедорожнику, Бубба распахнул дверь. Вебстер на секунду застыл и упустил свой шанс к бегству. Бубба навис над ним горой, а я обошел вокруг машины. Бубба сказал:

— Помнишь его?

Вебстер скривился. Когда он вспомнил, где меня видел, глаза его превратились в щелочки.

— Слушай, я тебя бить не буду.

— Зато я буду. — Бубба отвесил Вебстеру тумака.

— Эй! — вскрикнул Вебстер.

— Сейчас еще добавлю.

— Вебстер, — сказал я. — Где моя сумка?

— Какая сумка?

— Ты это серьезно? — спросил я.

Вебстер взглянул на Буббу.

— Моя сумка, — сказал я.

— Я ее отдал.

— Кому?

— Максу.

— Что за Макс?

— Ну… Макс. Он мне заплатил, чтобы я у тебя сумку спер.

— Рыжий? — спросил я.

— Не, он чернявый такой.

Бубба снова треснул Вебстера по башке.

— А это еще за что?

Бубба пожал плечами.

— Ты его утомил, — пояснил я.

— Я ж ничего тебе не сделал.

— Ничего, значит? — Я показал на свое лицо.

— Я ж не знал, что они тебя отметелят. Они мне сказали свистнуть сумку, и все.

— Где рыжий? — спросил я.

— Да не знаю я никакого рыжего.

— Ладно, где тогда Макс?

— Не знаю.

— Куда ты сумку отнес? В тот самый дом, где эти хмыри сидели, ты бы ее не отнес.

— Не, я ее в автомастерскую отнес.

— Что за мастерская?

— А? Ну, где тачки ремонтируют, все такое. У них еще

спереди несколько машин на продажу припарковано.

— Адрес?

— На Дорчестере, перед Фрипортом, справа там.

— Знаю я это место, — сказал Бубба. — «Касл Автомотив» или как-то так.

— Кесл, через «е», — сказал Вебстер.

Бубба снова влепил ему оплеуху.

— Ой. Черт.

— Ты из сумки что-нибудь брал? — спросил я. — Хоть что-нибудь?

— Не, брат. Макс мне запретил, так что я все оставил там.

— Но внутрь посмотрел.

— Ага. То есть нет. — Он закатил глаза. — Да, посмотрел.

— Там была фотография маленькой девочки.

— Ага, было такое.

— Ты ее обратно положил?

— Да, честно, положил.

— Вебстер, если мы ее там не найдем, то вернемся. И тогда уже поговорим без нежностей.

— Это такие вот у вас нежности? — сказал Вебстер.

Бубба в четвертый раз хряснул ему по черепу.

— Лучше не будет, — сказал я.

«Автомастерская Кесл» располагалась напротив «Бургер-Кинга» в той части моего квартала, которую местные прозвали «Тропой Хо Ши Мина» из-за обитавших там многочисленных вьетнамцев, камбоджийцев и лаосцев. На парковке стояло шесть машин — все в довольно сомнительном состоянии, и у каждой на лобовом стекле намалевано «Назовите свою цену!». Заведение было закрыто, свет выключен, но из глубины, из-за темно-зеленой двери, доносились голоса. Я подошел к ней, взглянул на Буббу.

— Чего?

— Заперто.

— И? Ты и замки вскрывать разучился?

— Нет, конечно. Но у меня отмычек с собой нету — копам не нравится, если кто-то разгуливает по городу с таким инструментом.

Он скривился и вытащил из кармана маленький кожаный футляр. Развернул его, вытянул отмычку.

— Ты хоть что-нибудь еще умеешь?

— Рыбу по-провански я готовлю так, что закачаешься, — сказал я.

Он слегка мотнул головой:

— Последние пару раз рыба была суховата.

— Быть такого не может. Я сухую рыбу не готовлю.

Замок раскрылся с тихим щелчком.

— Ну, значит, это был кто-то, сильно на тебя похожий. И последние два раза, когда я был у тебя в гостях, он именно ее и подавал.

— Зря ты так, — сказал я.

В офисе пахло жаром, отработанным машинным маслом, застоявшимся дымом травы и сигарет с ментолом. В комнате было четверо. Двух из них я уже видел — надсадно дышавшего толстяка и Тадео, с носом и лбом, перебинтованными столь щедро, что мои собственные повязки по сравнению с его выглядели не так по-дурацки. Толстяк стоял в дальнем левом углу, Тадео, сидел прямо перед нами за металлическим столом цвета яичной скорлупы. Когда мы вошли, третий — одетый в спецовку парень — как раз передавал косяк. Ему еще и пить-то было рановато, и при виде Буббы лицо его перекосилось от ужаса. Если он от страха не осмелеет (такое иногда бывает), то проблем от него нам ждать не стоит.