Лунная радуга(дилогия)
Шрифт:
– Благодарю вас, Палмер. Вы очень нам помогли… По крайней мере, я на это надеюсь. До свидания. Прошу извинить за доставленное вам беспокойство. – Гэлбрайт сделал рукой что-то наподобие прощального жеста. Палмер молча смотрел с экранной стены– казалось,не верил, что все кончилось и он свободен. Лицо его медленно таяло в голубизне.
Гэлбрайт сидел опустив голову, будто изучая свое отражение в полированной крышке стола. Даже неподвижность не могла скрыть его озабоченности.
– Вот так, – произнес он, не повернув головы, но было ясно, что адресовано
Тот ответил не сразу. Проводил взглядом исчезающее изображение Палмера, опустил глаза и стал смотреть на собственные руки.
— Интересно,— наконец произнес он с такой интонацией,словно хотел сказать: «Плохи дела, коллега».
— Забавно,— в тон Никольскому проговорил Гэлбрайт.
– Если хотите знать мое мнение, то… то я почти убежден, – непонятно сказал Никольский.
– Кентавр?– непонятно спросил Гэлбрайт. Не дожидаясь ответа:– Наши мнения совпадают.
– Тем хуже.
— Странная зависимость,— хмуро пробормотал Никольский.— Чем больше фактов…
— …Тем меньше смысла.— Гэлбрайт пожевал губами.— М-да, это… это как…— он с видимым усилием подыскивал слова,— как удар об стену головой.
— Но других фактов у нас нет.
– А что, если уговорить Палмера?
– Имитировать встречу?
– Да.
Никольский подумал.
– Я, собственно, не против, но… Во-первых, время. Во-вторых…– Он искоса взглянул на Гэлбрайта.– Вы все-таки надеетесь избавиться от… кентавра?
Пауза. Гэлбрайт медлил с ответом.
– Нет,– сказал он.– Уже не надеюсь. Решительно сбрасывать со счетов маску и грим я пока не намерен, но лучше приготовиться к худшему.
– Лучше к худшему,–одобрил Никольский.– В нашей практике это уже перестало быть словесным курьезом.– Он откинулся на спинку кресла.
– Любите спорт?– спросил неожиданно Гэлбрайт. Заметив быстрый взгляд собеседника, пояснил:– Мне любопытно узнать,как вам нравятся наши ковбойские состязания.
– Родео? Что ж, занятное зрелище…
– Говорят, вы отличный наездник и мастер лассо? Полинг, я обращаюсь к вам. Говорят, вы дважды были чемпионом?
Фрэнк посмотрел на шефа:
– Был. Когда участвовал в школьных родео.
– Говорят, вы непременный участник ежегодного Большого родео в Копсфорте?
– У меня просто вылетело из головы, что завтра в Копсфорте спортивная заварушка… Нет, ковбойский спорт я забросил, как только поступил работать в Управление.
– Напрасно.
– Забросил или поступил?
Гэлбрайт молча повращал глазами.
– Я понимаю, куда вы клоните,–Фрэнк подвигался в кресле.– Готов в Копсфорт хоть сегодня… Но,полагаю,нужен я вам не как призер Большого родео, а как интервьюер,от пяток до подбородка нашпигованный скрытой микроаппаратурой.
– Нет,– сказал Гэлбрайт.– Никакой записывающей микроаппаратуры. И э этом смысле всякую самодеятельность строжайше запрещаю. Никаких спецбраслетов, пуговиц,медальонов,радиосигнализаторов,микротелемониторов. Понимаете? Ни-ка-ких! Обычная одежда спортсмена-ковбоя. Широкополый стетсон, джинсы, ковбойка и пояс
– Что ж, мне не впервые скакать без седла и раскручивать лассо. Но кто вам сказал, что я не почувствую разницы между быком и своим родственником? – Фрэнк сознавал, что говорит совсем не о том,о чем следовало бы сейчас говорить, но ничего не мог с собой поделать. Он находился во власти необъяснимого желания сказать шефу что-нибудь неприятное.– С моей стороны, было бы очень нечестно что-либо заранее вам обещать,– добавил он.
– Я не жду обещаний. От вас мне нужны сознательность и готовность. Иначе просто нет смысла затевать операцию «Копсфорт». Или «Большое родео…»
– Или «Кентавр». Или, может быть, прямо без маскировки: «Веревка для шурина»?
– Хотелось бы сразу внести предельную ясность,– устало сказал Гэлбрайт.– Вы,Полинг, вправе взять на себя копсфортовскую миссию только на добровольных началах, и никак не иначе. Ваш отказ, разумеется, нас огорчит, но мы поймем это правильно.
– Шеф, копсфортовскую миссию я, безусловно, беру на себя. И не столько из опасений вас огорчить, сколько по личным мотивам. К тому же посылать в Копсфорт для встречи с Нортоном кого-либо другого просто не имело бы смысла.
– Верно. Тогда в чем причина вашего… гм… смятения?
– Причина в том, что я предвижу, как все это будет. Признаться, шеф, я совершенно не в своей тарелке и… не могу заставить себя поверить в успех копсфортовской затеи. Это меня угнетает. Иметь дело с Нортоном вообще не слишком приятно. А тем более в таком его… качестве. В конце концов я не специалист по кентаврам.
– Да?– угрюмо удивился Гэлбрайт.– А кто из нас специалист по кентаврам? Хает?Кьюсак? Я? Вы, Никольский? Вы, профессор? Или, может быть, вы, Купер?.. Вот видите, Полинг, все молчат. Мы испытываем острый дефицит в специалистах подобного рода.– Гэлбрайт заворочался в кресле.– Купер, поднимите нас и можете считать себя свободным до шестнадцати ноль-ноль. Но подготовьте к вечернему заседанию все материалы по «оберонскому гурму». Фильмы, документацию, отчеты комиссии… все!
Купер кивнул. На крышке стола отразился хлынувший сверху дневной свет, изображение оператора угасло,и экранные стены поползли вниз.Фрэнк прищурился в ожидании бьющих лучей жаркого солнца. Солнца не было. Всю широту видимой из окна инструкторского холла небесной панорамы заволокла тяжелая туча. Приближалась гроза. Приближалась стремительно, со стороны океана, низко волоча темно-свинцовое брюхо,поблескивающее разрядами. Такие шквальные грозы нередко приносят с собой серьезную для этих мест неприятность– торнадо. Фрэнк машинально поискал глазами пестрые цепочки хорошо заметных на грозовом фоне противоураганных аэробаллонов.Метеозащиты не было. Синоптики, очевидно, считают, что все обойдется…