Лунная радуга. Чердак Вселенной. Акванавты
Шрифт:
— Несмотря на их многоопытность, “Леопард” пропал без вести так же загадочно, как и “Громовая стрела”, — гнул свое Гэлбрайт.
— Ну… не совсем так. — Никольский сделал жест несогласия. — “Леопард”, во–первых, достиг цели. И без каких бы то ни было происшествий, заметьте. Эллингхаузер радировал победный рапорт, в котором, кстати сказать, кроме неумеренных восторгов по поводу прибытия в систему Урана, нет ничего достойного внимания. Однако главное в другом. Едва осмотревшись в системе, Эллингхаузер азартно бросился в погоню за ближайшим спутником. На этом его везение кончилось, потому что ближайшим оказался именно Оберон.
—
— Я предлагаю опираться на факты.
— Боюсь, как бы нам не пришлось опираться на их отсутствие, — мрачно заметил Гэлбрайт, возвращаясь в кресло. — Купер, давайте припомним, как действовал Эллингхаузер.
Купер пожал плечами:
— Действовал правильно, шеф. Следуя типовым инструкциям лунной разведки, “подвесил” рейдер на круговой орбите, сбросил на Оберон несколько кибер–зондов и телемониторов. Положенное время вел трансляцию оберонских ландшафтов вперемежку с данными кибер–зондирования. У селенологов, принимавших трансляцию “Леопарда”, большой интерес вызвала так называемая Ледовая Плешь. По словам самого Эллингхаузера, Оберон был похож на “арбуз с отрезанной верхушкой”. На фоне очень неровной поверхности планетоида Ледовая Плешь выглядела удивительно плоской. Она имела около двухсот километров в диаметре, а в центре ее одиноко зиял глубокий кратер диаметром в тридцать один километр…
— Купер, кажется, мы вспоминаем действия Эллингхаузера.
— Осталось добавить немного, — перехватил инициативу Никольский. — Покончив с телетрансляцией, Эллингхаузер сообщил о своем намерении посадить рейдер на Ледовую Плешь в районе, разведанном кибер–зондами. На этом связь с “Леопардом” прекратилась, никаких сообщений больше не поступало. Двадцать суток спустя стартовала к Урану “Лунная радуга”.
— Представляю себе изумление ее экипажа…
— Да, “Леопарда” не было на Обероне. Орбитальный осмотр планетоида ничего не прояснил. Радары и телефотеры “Лунной радуги” тщательно обшарили поверхность — все было так, как сообщал и показывал Эллингхаузер: Ледовая Плешь, воронка глубокого кратера. Но не было “Леопарда”. Ни следов посадки его, ни обломков… Мнения членов командного совета “Лунной радуги” разделились: одни считали, что “Леопард” вообще не садился на планетоид, другие — что рейдер садился, однако ушел с Оберона, не оставив на месте посадки даже радиобакена. Ведь никому и в голову прийти не могло, что Оберон — западня.
— Это верно, — сказал Гэлбрайт, — но только в отношении вылазки на Оберон десантников “Лунной радуги”.
— Хотите сказать, это неверно в отношении “Леопарда”?
— Я говорю об отсутствии фактов. У нас нет прямых доказательств, что “Леопард” садился на Оберон. Мы знаем о намерении Эллингхаузера, но не более того.
— Наряду с методом прямых доказательств, Гэлбрайт, существует и метод прямых аналогий. Гибель десантников Элдера…
— Простите, Никольский, я не оспариваю действенность этого метода.
— Значит, мне показалось.
— Вижу, мне следует объясниться. Комиссия Юхансена, усмотрев прямую аналогию между трагедией группы Элдера и судьбой “Леопарда”, сочла свою работу законченной. Однако дело, завершенное на уровне аналогий, бумерангом вернулось к нам и требует пересмотра. С чем я эту комиссию и поздравляю.
— Не разделяю вашей иронии, Гэлбрайт. Свою задачу Юхансен выполнил.
— Да, если говорить о том, что он добросовестно выяснил, как срабатывал
— С высоты теперешнего положения нам легче рассуждать о недостатках “работы комиссии в целом”, — заметил Никольский.
— Разумеется. И я намерен это использовать. Собственно, все мои доводы можно свести к одному: коллективному мозгу комиссии недостало воображения. Жрецы вне–земельных наук подошли к странностям Оберона с неоправданно жесткими мерками своего оправданно куцего опыта. На этот раз Никольский промолчал.
— Комиссия, — продолжал Гэлбрайт, — столкнулась с космической неожиданностью самого экстравагантного свойства. При всем при том в отчетах комиссии я не нашел ни единого факта, который мог бы служить хоть каким–то звеном между цепью событий на Обероне и цепочкой “черных следов” на Земле.
— Но кто бы мог теперь, поручиться, что комиссия действительно имела возможность собрать больший объем фактического материала, чем тот, который представлен ею в отчетах? Я, например, не взял бы на себя такую смелость.
— Тогда разрешите это сделать мне, — прозвучал в раут–холле великолепно поставленный баритон.
Фрэнк повертел головой. Голос подал старик — больше вроде бы некому, — но Фрэнк не сразу в это поверил. Похоже, оторопел от неожиданности и Никольский — покосился на старика, ничего не сказал, перевел взгляд на Гэлбрайта. С экранной стены лучилась любопытством физиономия Купера.
Старик слабо пошевелился, выложил на стол худые синевато–мраморные кулаки.
— Я думаю, — сказал он, — Гэлбрайт увлекся и слишком строго судит работу комиссии. На разных этапах следствия — разные задачи, и, как вы справедливо отметили, — он посмотрел на Никольского, — Юхансен свою задачу выполнил. Дело за вами. Но что касается… э-э… неизбежных, пожалуй, в следственной практике упущений, я хотел бы упомянуть об “экранных диверсиях”.
— “Экранные диверсии”?.. — переспросил Никольский.
— Молодой человек, могу одолжить вам свой слуховой аппарат.
“Нет, но каков орешек!” — изумился Фрэнк, с удовольствием глядя на старика.
— Простите, — сказал Гэлбрайт Никольскому, — я еще не представил вам нашего консультанта. Чарлз Леонард Роган, профессор Института космической медикологии, руководитель кафедры психоанализа, автор известной монографии “Генезис психопопуляций в условиях Внеземелья”.
Никольский кивнул:
— Рад познакомиться.
— В свое время, — продолжал Гэлбрайт, — профессор помог нам вывести из тупика следствие по одному весьма запутанному делу…
— В свое время, — перебил Роган, — я настоятельно рекомендовал Управлению выяснить мотивы “экранных диверсий”, участившихся на кораблях и базах Внеземелья.
Гэлбрайт обеспокоенно поерзал в кресле.
— Купер, будьте любезны, запросите следственный архив…
— Не надо, — сказал Роган. — Следствия по этому делу не было. “Экранные диверсии” пошли на убыль, о моих рекомендациях благополучно забыли. И совершенно напрасно. — Роган извлек откуда–то плоский пакетик в глянцевой оболочке, броском отправил его по полированной крышке стола в сторону Гэлбрайта.