Лунная радуга. Волшебный локон Ампары

Павлов Сергей Иванович

– Для вас «черный след», похоже, играет роль решающего фактора… Ну, который…

– Который позволяет нам безошибочно выделять экзота из среды полноценных людей, – подсказал Аверьян. – Верно. И почему бы вам, Андрей Васильевич, не перейти на работу в МУКБОП?

– Да? А почему бы вам, Аверьян Михайлович, не остаться координатором? Говорят, вы делаете успехи.

Копаев обнажил в улыбке ровный ряд изумрудных зубов:

– Здешний ринг для нас двоих слишком тесен.

– А знаешь, – проговорил Андрей, – я пока не исключаю вероятия того, что тесным для нас двоих может сделаться все

Внеземелье.

Улыбка на лице Копаева угасла.

– Это при каких же условиях? – осведомился он.

– При одном. Если мне станет ясно, что Аганн, вопреки твоим уверениям, полноценный человек.

– Ты из тех, кто никому не прощает ошибок?

Андрей не ответил. Копаев вздохнул и сказал:

– Ну ладно. Тогда, по выражению программистов прошлого века, перфокарты на стол… Действительно, наше ведомство пока не вправе зачислить Мефа Аганна в компанию «черноследников». Для этого нет у нас прямых улик – никто не видел его черных меток, тождественных «черным следам» Кизимова, Нортона, Йонге, Лорэ. Однако есть косвенная улика – его нелюдимость. Лично меня эта улика вполне убеждает: Аганн в одном ряду с остальными экзотами. А если учесть его странную тягу к безлюдным просторам Дальнего Внеземелья, которое вдруг стало поперек горла другим экзотам, я без особого риска дал бы Аганну название – суперэкзот.

– Вот даже как!.. А куда подевалась знаменитая ваша «презумпция невиновности»?

– Никуда она не подевалась. Остается в силе, пока не будет доказано обратное. А доказать мы надеемся с твоей помощью. Так или иначе, но Аганн у нас на подозрении. Цепочка «черных следов» тянется за каждым из «оберонцев»-экзотов. Почему бы ей не тянуться за «оберонцем» Аганном? Давно прошли времена, когда у подозреваемых насильно брали отпечатки пальцев, и никто о тех временах не жалеет. Но в этой ситуации лично я уже близок к тому, чтобы испытывать ностальгию… В общем, пока думай что хочешь, но, всего вероятнее, Аганн – матерый суперэкзот.

Щелкнула откинутая крышка фотоблинкстера. Копаев переключил клавиши управления – из боковой стенки прибора выдвинулся стержень с белым шариком на конце. Тронув клавиши поиска кадров, представитель МУКБОПа бросил взгляд на примолкшего собеседника, взялся за шарик. В пространстве над зеркалом отражателя возник объемный портрет Мефа Аганна – желтоволосая с проседью голова в натуральную величину. Умные бирюзово-синие глаза матерого (всего вероятнее) суперэкзота глядели доверчиво, благожелательно и чуточку грустно.

– Ну, это неинтересно, – пробормотал Аверьян, – Аганна ты знаешь. Йонге, Кизимова, Симича, Нортона… Вот Жан Лорэ и Марко Винезе.

Андрей посмотрел на портреты Лорэ и Винезе, вспомнил, что этих людей он тоже видел когда-то в Леонове или в Гагарине. Тихо спросил:

– Значит, и Золтан Симич, и Марко Винезе?..

– Да, – подтвердил Аверьян, – из той же компании «оберонцев»-экзотов. Ведь после оберонского гурма спаслись семеро. Но о Винезе и Симиче не было речи, потому что и тот и другой пропали без вести позже. Винезе – во время разведки пещер Лабиринта Сомнений на Меркурии. Симич – в южной зоне Горячих Скал на Венере.

– Но еще в этом году я видел Симича в Гагарине!

– Он погиб незадолго до старта «Байкала». Точнее –

пропал без вести. Мы вынуждены так говорить, поскольку никто не видел трупов Симича и Винезе. Хотя и тот и другой скорее всего действительно погибли. В живых теперь остались только эти пятеро – Аганн, Лорэ, Кизимов, Нортон, Йонге.

– Н-да, – протянул Андрей, – веселенькая история…

– Дальше будет еще веселее, – мрачно пообещал Аверьян. – Дальше идут портреты десантников, погибших на Обероне. Как у тебя со зрительной памятью?

– Не жалуюсь.

– Смотри и старайся запомнить.

– А зачем?

Копаев нахмурился:

– Ты ведь взялся за это дело? Я правильно понял?

Андрей внимательно посмотрел на него. Сказал:

– Леший меня подери, если мне тут все ясно.

Копаев взгляда не отвел.

– Я, – сказал он, – даю тебе очень подробную информацию. И не скрываю, что это пока еще только синица в руке. А журавль… сам знаешь где. У Япета. О какой ясности может идти речь?

«Чего-то он все-таки не договаривает», – решил Андрей. Но смолчал. Ему стало тревожно и неуютно. Отчего ему стало тревожно и неуютно, он не мог себе объяснить, и от этого неприятное ощущение только усилилось. Он слышал, как представитель МУКБОПа что-то переключил на пультике фотоблинкстера, и едва не вздрогнул, увидев изображение головы Николая Асеева. Широкое массивное лицо, приплюснутые уши, слегка приплюснутый нос. Левая бровь рассечена светлой черточкой шрама. Это было самое уязвимое место Асеева в боксерских поединках. Из-за левой брови Асеев чуть не потерпел поражение в полуфинале розыгрыша Лунного Кубка и проиграл в сравнительно легком финальном бою. Заметив соболезнующий взгляд Андрея, рассмеялся, а потом, уже в раздевалке, снял халат и подарил со словами: «Возьми, Андрюша. На память. Мне хочется, чтобы этот халат был на тебе в день финала, который ты выиграешь…»

Аверьян кивнул на портрет:

– Начальник рейда «Лунной радуги» к Урану…

– Не надо, – сказал Андрей. – Я знаю.

– В составе группы десантников «Лунной радуги», – невозмутимо продолжал Аверьян, – Асеев принимал участие в высадке на Оберон. Командир группы Юс Элдер был уверен в безопасности десанта. Его уверенность стоила жизни ему самому и еще пятерым. Асеев погиб, заслоняя собой, своим телом… Впрочем, фильм про оберонский гурм ты, наверное, помнишь?

Андрей не ответил. Перед глазами снова возник лиловый скафандр с лиловыми катофотами. Гибель Асеева – последние кадры этого фильма, но там уже почти ничего нельзя было понять. Медленное, как во сне, перемещение гигантских теней, их причудливая деформация, зеленые зарницы, снежная и ледяная пыль, бессильные перед клубами пыли лучи фар и дрожащие мутно-желтые ореолы вокруг лучей, окантованные полукружьями неярких радуг… Нет, на просмотре он так и не уловил момент гибели Асеева, а потом разбираться в деталях ему уже не хотелось. Разбираться в деталях, осмысливать – это дело специалистов. А с него довольно было знать, что Николай Асеев как человек и боец, которого уважала, любила вся летающая молодежь УОКСа, не дрогнул там, на ледяной окраине Внеземелья, и, спасая товарищей, распорядился собой, своей жизнью так, как подобает бойцу, человеку.