Лунная ведьма
Шрифт:
Солдату не понравилось ни одно из распоряжений, но ему не дали возможности возразить.
Жульетт хотела развернуться и побежать домой. Даже если бы Рин погнался за ней и поймал, то не смог бы удерживать здесь вечно.
Но часть её души, неоспоримо сильная часть, которую она обнаружила в себе совсем недавно, тянуло к Городу и священному камню. К сердцу Энвина, как назвал его Рин.
Она не ложилась с Рином с тех пор, как он рассказал ей про предстоящую коронацию, а потом заставил соединиться с землёй
С тех пор, как она узнала о своём происхождении, у Жульетт не получалось полностью разорвать связь с землёй и, возможно, никогда больше не получится. Рин восстановил между ними барьер, но её это не спасло. Она видела и чувствовала людей, которые ходили здесь раньше. Пары, одни уже влюблённые, другие заинтригованные друг другом, третьи сомневающиеся в своём будущем — все они ходили по этой же самой дороге. Поблизости, выжидая и наблюдая, прятались карадонцы. Жульетт изо всех сил старалась не слушать их уродливые, сочащиеся ненавистью мысли... потому что не хотела впускать в себя их горечь.
Дни в горах, когда она шагала или спала рядом с Рином и даже думала о любви, могли остаться единственными всецело спокойными днями её жизни. В настоящий момент Жульетт, определённо, не чувствовала покоя и, возможно, не насладится им уже никогда. Её сердце и душа противились превращению как в волчицу, так и в королеву, отвергали когти, которые, как выяснилось, дремали в ней всегда и ожидали высвобождения. Так же как отвергали знания про стройного темноволосого энвинца, который на этой самой дороге впервые занимался любовью со своей недавно похищенной женой, успевшей к тому времени влюбиться в него до безумия.
Рин сказал, что для энвинцев любовь необязательна, но некоторые пары нашли её друг в друге, Жульетт чувствовала здесь их нежность и страсть. В самой земле, в воздухе.
Но хотя она сочла уготованную ей судьбу пугающей и даже отталкивающе, всё же никуда не убежала. Её отец жив. У неё есть отец! Рин объяснил, что Кей жил не в самом городе, однако посещал его несколько раз за год. Но текущая в ней кровь энвинца не вынудит её дать клятву и окончательно превратиться в энвинку. Она встретится с отцом, отвергнет предназначенный ей, по словам Рина, трон и откажется совершить обряд, пробуждающий в энвинцах волка. А потом уедет из города без Рина и никогда больше не увидит и не почувствует когти. Оставит их скрытыми глубоко внутри себя. Сейчас Жульетт могла согласиться только с таким планом.
Они уже почти добрались до города. Она знала это, причём не со слов Рина, а потому что чувствовала. Утратив способность разрывать связь с миром, Жульетт услышала зов камня. Тот манил в свои объятия, словно тоже был её любовником. В сердце Энвина и в самих здешних горах заключалась могучая сила, питавшая Жульетт даже вопреки её желанию.
Всё это не имело значения. В итоге она оставит и сердце,
— Я бы хотел, чтобы ты поговорила, — заметно печальным тоном сказал её похититель.
— Мне нечего тебе сказать.
— Неправда, просто ты решила молчать.
— Возможно, мне стоит спеть, — пригрозила она.
— Пожалуйста, спой.
Она усмехнулась, взбираясь на крутой утёс, преграждавший им путь.
— Насколько помню, ты весьма нелестно отозвался о моем пении.
— Да, но тогда ты была счастлива, и я соскучился по твоему веселью.
Она остановилась и повернулась лицом к Рину.
— Я тоже, но оно закончилось.
— Почему?
Но Рин знал почему, и даже не прикасаясь к нему, она чувствовала, насколько глубоко и верно он её понимает.
— Я больше не могу разорвать связь.
— Сможешь, когда избавишься от гнева и вернёшь себе контроль.
Это звучало так просто.
— Думаешь, когда я отсюда уеду, то по-прежнему смогу при желании подавлять свои способности?
— Не знаю, — Рин явно считал, что возможности проверить у неё не появится, поскольку она никогда не покинет горы. Он ошибался.
— Хочешь избавиться от видений прямо сейчас?
Больше всего на свете, за исключением возвращения домой.
— Да.
Рин указал на горный выступ позади неё.
— Садись.
Жульетт покачала головой.
— Я не хочу сидеть. У нас нет времени...
— У нас столько времени, сколько понадобится. Садись, — снова велел он. Мягко, но настойчиво.
Жульетт вскарабкалась на крутой обрыв и села. Когда Рин подошёл ближе, их лица оказались вровень друг с другом. В последние дни она старалась не смотреть на него слишком часто, поскольку ощущала себя преданной, однако вопреки желанию всё ещё питала к нему чувства. Он солгал ей, обольстил... и был частью пугавшей её судьбы.
— Нить, связывающая тебя со мной, самая сильная, — сказал он. — Разорви её первой, и остальные порвутся сами собой.
— Ты уже разорвал её.
— Нет, я построил стену. Только ты в силах уничтожить нашу связь полностью, — он взял её за руку, стена упала, и Жульетт поняла, что он никогда не причинит ей вреда...
Она одёрнула руку.
— Я не могу.
— Ты беспокоишься о слишком многих вещах одновременно, — спокойно заметил он. — О Городе, сердце, о твоём отце и сестрах...
— Значит, теперь ты тоже превратился в экстрасенса? — выпалила она.
— Нет. Я чувствую только тебя. Закрой глаза.
— Чем это по...
— Закрой. Глаза.
Она послушалась, но только потому, что не хотела больше смотреть в лицо Рина. От взгляда на него её сердце разболелось сильнее, чем она предполагала.
— Помнишь озеро, у которого мы ночевали? — невыносимо спокойным голосом спросил он.
— Конечно.
— Оно было красивым.
— Да.
— Посмотри на него сейчас, взгляни на неподвижную гладь и деревья вокруг. Почувствуй кожей воду и солнечные лучи.