Лунная Заводь
Шрифт:
Предполагалось, что это будет простое упражнение по отслеживанию. Инструкторы повели детей к границе между Адрианглией и герцогством Луизианы, его главным соперником. На границе всегда было жарко, туда-обратно ее перебегали и луизианцы и адрианглийцы. Инструкторы позволили ребятам отследить группу перебежчиков из Луизианы. Когда Уильям был ребенком, он десятки раз выполнял такое задание.
Уильям уставился на фотографии. Луизианцы оказались не совсем обычными перебежчиками. Они были агентами «Руки Луизианы». Шпионами с клубящейся магией, достаточно
Они позволили детям поймать их.
Когда дети и инструкторы не явились обратно, на их поиски был послан отряд легионеров. Он был следопытом в этом отряде. Это он нашел их мертвыми на лугу.
Это была резня, жестокая и безжалостная. Дети умерли не сразу. Им было больно перед смертью.
Последний листок бумаги ждал в коробке. Уильям взял его. С первой же фразы он понял, о чем пойдет речь. Эти слова врезались ему в память.
Но он все равно прочел их.
Бессловесные животные предлагают мало развлечений. Луизиана убивает перевертышей при рождении… так гораздо эффективнее, чем тратить время и ресурсы, пытаясь превратить их в людей. Я рекомендую вам изучить эту практику, потому что в следующий раз я буду ожидать надлежащей компенсации за избавление от ваших маленьких уродов.
Искренне Ваш,
Паук
Безумная горячая ярость затопила Уильяма, сметая все разумное и сдержанное. Он поднял голову к небу и зарычал, придавая своей ярости голос, прежде чем она разорвет его на части.
В течение многих лет он следил за Пауком столько, сколько ему позволял Легион. Он дважды выходил на его след. В первый раз он разорвал Пауку живот, а Паук сломал ему ноги. Во второй раз Уильям сломал луизианцу ребра, а Паук чуть не утопил его. Оба раза шпион ускользал из его пальцев.
Никому не было дела до перевертышей. Они вырастали изгнанными из общества, воспитанными повиноваться и убивать по команде для блага Адрианглии. Они были кормом, но для него они были детьми, точно так же, как он когда-то был ребенком. Совсем как Джек.
Он должен был найти Паука. Он должен был убить его. Убийство детей должно быть наказано.
Из леса вышел человек. Уильям спрыгнул с крыльца. В один миг он прижал незваного гостя к стволу ближайшего дерева и зарычал, щелкнув зубами на волосок от его сонной артерии.
Мужчина даже не пытался сопротивляться.
— Ты хочешь убить меня или Паука?
— Кто ты такой?
— Меня зовут Эрвин. — Мужчина кивнул на поднятые руки. На среднем пальце у него сидело большое кольцо — простое серебряное кольцо с маленьким полированным зеркальцем. «Зеркало» — секретная организация Адрианглии, мелькнуло в голове Уильяма. Самый большой враг «Руки».
— «Зеркало» хочет поговорить с вами, лорд Сандин, — мягко сказал мужчина. — Не соблаговолите ли вы оказать нам любезность и дать аудиенцию?
ГЛАВА
СЕРИЗА склонилась над чайного цвета водами пруда Подковы. Вокруг нее стояли массивные кипарисы, похожие на древних солдат, вытянувшихся по стойке смирно, узловатые колени их корней касались воды. Трясина никогда не замолкала, но ничто необычное не прерывало знакомый хор звуков: где-то слева квакала жаба, в пологе над ней слабо шуршали белки, настойчиво щебетала синяя птичка…
Она закатала джинсы и присела, выкрикивая нараспев:
— Где же Нелли? Где же эта хорошая девочка? Нелли самая лучшая на свете ролпи. Иди сюда Нелли, Нелли, Нелли.
Поверхность пруда оставалась совершенно нетронутой. Ни единого всплеска.
Сериза вздохнула. В пяти футах от нее на земле тянулся длинный мокрый след, по бокам которого виднелись следы когтистых лап. След Нелли. Когда ей было пятнадцать, выслеживать ролпи на болотах было настоящим приключением. Сейчас ей было двадцать четыре, и таскаться посреди ночи по Трясине,
меся воду и увязая по щиколотку в грязи, было куда менее весело. Она могла бы придумать куда лучший способ провести время. Например, поспать в своей уютной теплой постели.
— Сюда, Нелли! Давай, девочка. Кто хорошая девочка? Точно Нелли. О, Нелли такая хорошенькая. О, Нелли такая толстенькая. Она самая толстенькая, самая симпатичная, самая глупая ролпи на свете. Да, она такая.
Нет ответа.
Сериза подняла голову. Далеко наверху сквозь переплетение кипарисовых ветвей и болотных лоз ей подмигивал маленький кусочек голубого неба.
— Почему ты поступаешь так со мной?
Небо отказывалось отвечать. Обычно оно и не отвечало, но она все равно продолжала с ним разговаривать.
Над головой раздалось чириканье, и с ветвей свалился белый ком птичьего помета. Сериза увернулась и зарычала на небо.
— Не круто. Совсем не круто.
Настало время для экстренных мер. Сериза прислонила меч к кипарисовому корню, закрепив ножны в земле, переместила вес, сняла рюкзак с плеч и порылась в сумке. Она выудила из-за мешанины кожаный намордник. Он был рассчитан на то, чтобы обхватить морду ролпи, а дополнительный ремень, фиксирующий голову, гарантировал, что зверь не сбежит. Сериза положила его на землю рядом с собой и извлекла консервный нож с небольшой банкой.
Она взяла банку в руки и постучала по ней консервным ножом. Звук металла о металл прокатился над прудом. Ничего.
— О, что у меня есть? У меня есть тунец!
Небольшая рябь сморщила поверхность примерно в тридцати футах. Попалась.
— Мммм, ням-ням, тунец. Я съем все сама. — Она провела консервным ножом по банке и нажала, открыв ее.
Из воды высунулась пятнистая голова. Ролпи попробовала воздух черным носом, обрамленным длинными темными бакенбардами. Большие черные глаза уставились на банку с маниакальным ликованием.