Лунное пробуждение
Шрифт:
Она с трудом перевела дух. Значит, он вовсе не собирался притворяться, что все случившееся ночью – лишь сон. И не будет отрицать, что приходил к ней. Возможно, даже объяснит, зачем это сделал.
Эмили в последний раз налегла на тесто, скатала его в шар и накрыла чистым полотенцем.
– Все, готово! Ожидание оказалось не таким уж бесконечным. Правда, господин?
– Правда.
Вдохновленная дружелюбным тоном, Эмили торопливо вымыла руки, вытерла их о фартук и призывно взглянула
– Ну что, идем?
Вождь молча направился к выходу, а Эмили пошла следом. Странно, но в большом зале он не остановился. По деревянной лестнице поднялся на площадку второго этажа – почти такую же, как в доме ее отца. Отсюда можно было выйти на открытую галерею, однако Лахлан свернул в противоположную сторону и открыл дверь в просторную комнату с огромной кроватью, устланной шкурами и покрытой традиционным пледом Балморалов.
– Почему сюда? – едва слышно пискнула Эмили. Вождь захлопнул дверь – так резко, что каменные стены многократно повторили звук.
– Потому что здесь мы одни.
– Оборотни способны слышать то, что недоступно ушам людей.
– Хотелось бы знать, кто тебе сказал об этом.
Эмили замерла. Она не имела права выдавать Кэт.
– Можешь не отвечать. Все и так ясно: либо Талорк, либо Кэт. Полагаю, что все-таки не Синклер. Так что остается только его сестра. Не слишком ли она доверчива?
– Но ведь мы с ней почти сестры, – жалобно прошептала Эмили в надежде хоть как-то защитить подругу. – А на самом деле сказать правду должен был Талорк.
– Он отказался жениться на тебе, так что незачем было и откровенничать.
– Кэт имела полное право посвятить меня в тайну.
– Потому что вы с ней почти сестры?
– Да.
– При этом она отдала в твои руки не только собственную жизнь, но и жизнь всей стаи.
– Ни за что на свете никого не предам: ни ее, ни тебя.
– Не сомневаюсь. И все же легкомысленное поведение трудно объяснить. Никогда не смог бы рассказать никому из воинов, даже тому, кого назвал бы самым верным другом.
– Но брату рассказал бы.
– Да.
– Ну вот видишь…
– Вижу, что вы с Кэт очень сблизились. Такое случается не часто.
– Согласна.
Так приятно было слышать одобрение и даже высокую оценку! Эмили неуверенно, нервно облизнула губы – ведь предстояло заговорить о главном.
– Честно говоря, мне казалось, ты не захочешь признаться в том, что приходил ко мне ночью.
– А мне казалось, ты сама убедишь себя в том, что просто видела интересный сон.
– Пыталась. Ничего не вышло. Остался запах… а кроме того, в моих снах ты не уходишь.
Эмили вовсе не собиралась признаваться. Но так вышло, и она не жалела. Какой толк в чувствах,
Балморал вздохнул. В карих глазах отразилась странная тоска.
– Мы не можем быть вместе.
– Потому что я человек.
– Я в долгу и перед кланом, и перед стаей.
– Но твой отец женился на простой женщине.
– И родил простого ребенка.
– Ульфа.
– Да.
Эмили недовольно сморщилась.
– Честно говоря, не вижу никакой разницы.
– Потому что ты не одна из нас.
Слова прозвучали словно приговор.
– Что правда, то правда. Я действительно не одна из вас.
– Черт возьми, Эмили! Вовсе не хочу тебя обижать. Но ведь так оно и есть.
Лахлан рассердился – непонятно почему: она ничего не просила и не хотела поддаваться трусости.
– Знаю, все знаю! И все же хочу тебя.
На лице вождя появилось почти пугающее выражение.
– Я тоже хочу тебя, и все же не могу взять.
– Но почему? Кэт сказала, что в вашем клане иные брачные законы – совсем не такие, как у Синклеров.
– Она теперь не Синклер, а Балморал.
– Ты прекрасно понял, о чем я. Наша близость не будет означать брака, как это заведено у Талорка.
– Но после нашей близости Талорк никогда на тебе не женится.
– А тебе этого очень хочется? – уточнила Эмили и вдруг испугалась: а что, если он ответит утвердительно?
– Нет! – прорычал Лахлан. В рокоте голоса не слышалось ничего человеческого.
Эмили вздрогнула, но в глубине души не ощутила ни страха, ни возмущения. Яростная реакция даже обрадовала.
– Я же говорила, что не могу отдаться ему. Да и он меня не хочет.
Кроме предвзятого враждебного отношения Синклера появилось и еще одно отягчающее обстоятельство: он наверняка считал, что она полностью, душой и телом, принадлежит сопернику. Скорее всего Талорк видел ее на озере обнаженной.
– Ты слишком чиста, Эмили.
– Чего, разумеется, никак нельзя сказать о тебе.
Неужели он полагал, будто у нее не хватит опыта, чтобы подарить удовольствие возлюбленному – в ответ на его ласки?
Возражать Эмили, конечно, не могла, однако горела нетерпеливым желанием попробовать. Но как же сказать об этом, не теряя гордости и собственного достоинства?
Лахлан рассмеялся:
– Что правда, то правда: девственником меня назвать трудно. В нашей стае самоконтроль и власть над способностью к перевоплощению приходят только после физической близости. Ты верно заметила: наши обычаи совсем не похожи на обычаи Синклеров. В интересах будущего мы допускаем свободное спаривание.
– Тогда почему же ты отказываешься любить меня?