Лунное пробуждение
Шрифт:
– Рядом с тобой забываю обо всем, даже о долге.
Эмили уже справилась со слезами и смогла прямо, не мигая посмотреть в темные глаза.
– Это хорошо или плохо?
Лахлан не отвечал. Золотые ободки вокруг зрачков медленно, но заметно расширялись – до тех пор, пока окончательно не поглотили коричневый оттенок. Да, сейчас глаза выглядели поистине волчьими.
Лахлан согрел поцелуем ее холодные губы и лишь после этого ответил:
– Просто чудесно.
Эмили спросила себя, могла ли она ошибиться. Может быть, чувства все-таки имели для Балморала какое-то значение? Может быть, отсутствие
– Мне очень хорошо с тобой, – искренне призналась она.
Лахлан неожиданно ссадил ее с колен и резко встал.
– Все это просто похоть.
Эмили покачнулась, словно от удара.
– Может быть, для тебя…
– Не люби меня, англичанка.
Нет, поведение вождя становилось поистине нестерпимым! Мало того что этот человек считал себя вправе распоряжаться всем на свете, теперь он собирается диктовать, какие чувства ей испытывать!
– Буду любить тебя, если захочу. А если сердце будет разбито… что ж, это мое личное дело.
Эмили так рассердилась, что хотела убежать, однако в самую последнюю секунду вспомнила данное Кэт обещание. Конечно, план соблазнения вряд ли удастся, но все же стоит попробовать.
– А ты сможешь зайти ко мне завтра, перед уроком плавания?
– Наверное, тебе лучше взять в учителя подругу. Ты права: я уже и без того пренебрег обязанностями и слишком много времени трачу даром.
Она-то как раз этого не говорила; он сам придумал. Чудесно? Как бы не так! Эмили едва не фыркнула – совсем в духе Ульфа, – однако вовремя сдержалась. Главная задача – не допустить Балморала на берег озера, а вовсе не научиться плавать и не преодолеть собственный страх перед водной стихией.
– Как скажешь. – Она гордо повернулась и пошла прочь.
– Черт возьми, англичанка!
Эмили не остановилась, словно и не слышала оклика. Через мгновение на плечо легла тяжелая рука. Лахлан задержал ее в густой тени, между колоннами и стеной. Молчание продолжалось несколько долгих секунд.
Эмили не выдержала первой:
– Ты что-то хотел сказать?
Балморал властно положил руки на плечи и повернул к себе. В полутьме лицо вождя казалось непроницаемой маской.
– Ты не попросила разрешения уйти.
– Еще чего! – взорвалась Эмили. Сжала кулачки и подбоченилась, приняв свою любимую воинственную позу – ту самую, которая неизменно приводила в бешенство Сибил. – Слава Богу, я не принадлежу вашему клану. Я здесь всего лишь пленница и не обязана то и дело демонстрировать почтение!
– Забавно. Только что говорила о любви и вот уже заявляешь, что я не достоин уважения. Так где же правда, англичанка?
Вопрос прозвучал насмешливо, почти издевательски. Тон вывел Эмили из себя.
– Я вовсе не сказала, что люблю тебя, а лишь то, что полюбила бы, если бы захотела. А тебе не стоит командовать всеми на свете, господин! Только самая глупая из женщин способна влюбиться в того, кто считает, что минута, проведенная рядом с ней, была потрачена зря.
– Ничего подобного я не говорил.
– Еще как говорил!
Лахлан вздохнул и признал поражение единственным известным ему способом… молчанием. После долгой паузы наконец заговорил:
– Не хотел тебя обидеть.
– Во-первых, я не сказала, что обиделась, а во-вторых, очень
– Никакой самонадеянности. Нетрудно заметить, как дрожат твои губы, когда ты сдерживаешь слезы, или как ты стремишься быстрее убежать, услышав не слишком приятную правду.
– Правда, как ты ее называешь, совсем не нова. А насчет дрожащих губ беспокоиться не стоит: скорее всего я просто хотела еще раз тебя поцеловать. Что ж, тем хуже для меня! Буду знать, что похоть безгранична – даже у умных женщин.
– И у умных мужчин тоже, – пробормотал Лахлан. – Раз мы оба настолько похотливы, может быть, стоит снова тебя поцеловать?
– Неужели тебе удастся выкроить время для этого бесполезного занятия?
Ответом на ехидный вопрос стал такой пылкий, такой горячий поцелуй, что Эмили едва не потеряла сознание. Как истинный повелитель, Лахлан языком раздвинул ее губы и жадно завладел ртом. То, что раньше казалось лишь ленивым удовольствием, сейчас превратилось в неистребимую страсть. Руки по-хозяйски властно исследовали каждый уголок тела, прикасались с невозможной, непостижимой интимностью – безрассудным чувственным ласкам не мешала даже одежда. Эмили не сопротивлялась, а лишь просила большего – и легкими стонами, и по-кошачьи гибкими движениями.
Этого она хотела. К этому стремилась. Об этом мечтала.
Вот возлюбленный поднял ее и прижал спиной к холодной каменной стене. Но холод почему-то не мешал, не раздражал. Внутренний жар мог согреть даже камни. Лахлан прижался всем телом, а уже знакомый твердый выступ терся о живот, явственно проявляясь даже сквозь одежду. Эмили вздрогнула от удовольствия, но тут же попыталась отстраниться – наслаждение граничило с мукой.
Лахлан быстро поднял ее юбку и обнажил ноги. Инстинкт тут же подсказал единственно возможный ответ: Эмили крепко обвила ногами его бедра и сама принялась тереться о напряженную, почти каменную, плоть – теперь источник наслаждения скрывался лишь за пледом Лахлана. С каждым движением стрелы удовольствия становились все острее. Возлюбленный тоже двигался в такт ее движениям, обостряя ощущения.
И вдруг все кончилось. Движение замерло, а волшебные губы отстранились.
– Лахлан? – вопросительно прошептала Эмили. Сейчас ее не волновало даже то обстоятельство, что вопрос прозвучал почти как мольба.
– Мы уже не одни в зале, – едва слышно ответил он и, освободившись от сжимавших бедра ног, опустил Эмили на пол.
Она стояла, покачиваясь и едва не падая. Слова обрели смысл лишь через несколько секунд. Но вот наконец и до нее долетели посторонние звуки; они проникли сквозь сбивчивое затрудненное дыхание и гулкое биение сердца. Судя по голосам, возле камина собрались воины – целая группа. Они явно ждали вождя.
Слезы разочарования подступили так стремительно, что Эмили не смогла их сдержать.
Лахлан пробормотал что-то непонятное, сжал возлюбленную в объятиях и снова поцеловал. Рука смело опустилась и задрала юбку, а потом коснулась нежного уголка… раз, еще раз… и вдруг тело Эмили словно взорвалось. Она выгнулась, стремясь обострить наслаждение, а рука тем временем продолжала ласкать и дарить счастье – до тех пор, пока колени не задрожали и не отказались держать. Эмили без сил упала на Лахлана.