Лунное сердце
Шрифт:
Киеран кивнул. Они сидели, скрестив ноги, друг против друга и так близко, что, протянув руку, Киеран мог дотронуться до ее плеча.
– А что такое Танец Медведя? – спросил он, вспомнив их разговор прошлой ночью, когда они выясняли, как двигается медведь. Киеран был немного неуверен в том, что его ожидает. Может быть, сейчас они раскрасят лица и начнут плясать?
– Танец Медведя – это способность придать своему духу ту же форму, что у духа Медведя.
– Изменить свою форму?
Киеран немного встревожился. Перед его мысленным взором возникла отчетливая картина,
– Изменить только дух, – сказала Ха-кан-та. – Но не тело. Подумай о своей «тоу». Ты знаешь, что она такое – молчание. У моего народа «тоу» присущ ритм барабана, и она принимает черты нашего тотема. Научившись Танцу Медведя, ты сможешь сродниться с «тоу» самого Медведя. Ты станешь сильным, как медведь, сильнее, чем ты когда-либо был. Таким же сильным, как Талиесин. Таким, что вдвоем с тобой мы сможем победить Мал-ек-у.
– Даже так?
Ха-кан-та улыбнулась и покачала головой. Она принесла на Поляну кожаный мешочек и ритуальный барабан. Мешочек она поставила между собой и Киераном, достала ожерелье из медвежьих когтей и вырезанную из дерева неглубокую миску. Потом вынула что-то похожее на сухие грибы и небольшой мешочек с водой. Положила грибы в чашку и ногтем большого пальца стала растирать их. Когда грибы превратились в порошок, она добавила воды и стала пальцем мешать эту кашицу, пока та не стала однородной массой.
– Теперь ты должен лечь.
– Но…
– Не бойся. Я буду твоим проводником. Теперь тебе будет позволено встретиться с моим тотемом. Но тотем не принадлежит ни нашему миру, ни какому другому, в который мы можем физически проникнуть. Тотем живет глубоко внутри моего сердца.
– Я не боюсь, – сказал Киеран. – Просто хочу узнать, чего ждать.
Ха-кан-та покачала головой:
– Ты должен отрешиться от всех ожиданий и помнить только одно: ты под моей защитой, я не допущу, чтобы ты пострадал, куда бы ты ни попал. Я защищу твое тело, а мой тотем защитит твою душу.
Киеран лег и вздрогнул, когда палец Ха-кан-ты коснулся сначала его правого, потом левого века, но постарался лежать неподвижно и ждать, что последует дальше.
– Чтобы ты правильно видел, – сказала Ха-кан-та, положив смесь ему на глаза.
Потом она помазала кашицей его уши, ноздри и горло, положила ее на середину его груди, на внутреннюю часть запястий и щиколоток и напоследок – ему на язык. Он ощутил горький вкус, но к этому времени зелье уже всосалось в его кожу, попало в кровь и начало на него действовать.
Ха-кан-та проделала то же самое с собой, потом расположилась у головы Киерана. Она сидела на корточках, и ее согнутые колени касались его висков. Взяв ожерелье из медвежьих когтей, она положила его ему на грудь. Потом подняла барабан и начала выстукивать ритм, легко касаясь его кончиками пальцев.
Звук барабана казался Киерану далеким, медленным громом, навевающим дремоту. Гром помог ему сосредоточиться на своей «тоу», на внутренней тишине, а потом дух его освободился и словно выплыл из тела.
Киеран заморгал, соображая, где он, и понял, что он уже не на Поляне Ха-кан-ты, а бродит по
– Успокойся, – раздался голос, и он понял, что больше не один.
Тут он увидел, что рядом с ним легко идет Ха-кан-та. Но ее лицо странно изменялось – то она становилась похожа на медведицу, то делалась прежней Ха-кан-той. Только глаза у нее оставались такими, как были, – глубокими и синими. Они неотрывно смотрели на него, вбирая в себя его страх. И страх сгорел, а пепел упал на землю. Теперь Киеран перестал волноваться. На него снизошел покой. И он вспомнил, почему он здесь, почему идет по облакам высоко над землей. Ему предстоит с кем-то встретиться.
– Идем, – сказала рядом с ним Ха-кан-та.
Она взяла его за руку и повела за собой.
Киеран все еще слышал барабанный бой. Теперь это был дружественный звук, он напоминал ему, как пульсирует кровь в его теле, лежащем далеко внизу. Но, вспоминая об этом, Киеран не испытывал больше страха.
Ха-кан-та вела его быстро и уверенно. Внизу открывались взору то болото, то заросли кедров, то озера, то горы.
– Узнаешь это место? – спросила вдруг Ха-кан-та.
Они задержались над озером, и на его берегу Киеран различил женскую фигуру. Она подняла голову, и он увидел, что ее лицо закрыто оленьей маской. Нет, у нее была голова оленя.
– Хот-анс, – тихо сказал Киеран.
Это была Толковательница квин-он-а.
– Ей снится сон, – сказала Ха-кан-та. – Видишь?
И Киеран увидел себя – он смотрел в лицо старейшины квин-он-а. Вдруг с неба опустился лебедь, схватил его за плечи и поднял на воздух. В одной руке Киеран держал маленькую птичку, в другой – барабан. Но досмотреть этот сон Хот-анс он не успел. Ха-кан-та уже снова вела его дальше, туда, где высокие горы врезались прямо в небо.
– Мы почти пришли, – сказала Ха-кан-та.
Барабанный бой продолжился, ровный и успокаивающий, как пульс здорового человека. Киеран и Ха-кан-та легко сошли с облаков, полетели к заснеженным горным пикам и приземлились на одном из них. Чувства Киерана обострились, он видел все с необыкновенной четкостью, проникая в самую глубину окружающего; такого с ним никогда не бывало. Черный валун на фоне ослепительно белого сугроба. Каждый волосок на голове Ха-кан-ты, каждую выбившуюся прядь и ее глаза… Она посмотрела на него, и он вздрогнул.
Воздух был напоен запахом мускуса. Когда его рука касалась руки Ха-кан-ты, он слышал, как кровь бежит по ее телу. Киерана пронизывал ветер, дувший в горах, этот ветер рассказывал Киерану и Ха-кан-те о том, где был, что видел, какие запахи ощущал, что слышал.
Выпустив руку Ха-кан-ты, Киеран поворачивался то в одну сторону, то в другую, не переставая удивляться, что видит мир все четче и четче. Когда он снова поглядел на свою спутницу, она перехватила его взгляд и улыбнулась.
– Идет, – сказала Ха-кан-та.