Лунные дни
Шрифт:
Глеб беззвучно оскалил зубы - все разом - и повернулся к нему спиной.
– Пошли отсюда!
– Ага, - Мила оттолкнулась от плиты, на которой сидела. Рука оставила отпечаток. Красный отпечаток.
– Что у тебя...
Мила проследила его взгляд и сморщилась:
– Ну, опять растревожила!
Показала перехваченную носовым платком ладонь - на платке проступало свежее пятно.
– Содрала, когда скатилась в его нору. Что ты так смотришь? Не беспокойся, я от столбняка прививалась... Глеб, ты куда?
– Там моя девушка обронила эту, как ее... заколку, - пояснил Глеб, поглядывая на останки.
– Заколку? Не находили вроде.
– Дай я быстренько гляну, а? Заколка дорогущая!
– Но только быстро, пока начальство не видит!
Глеб оперся обеими руками о плиты, легко кидая тело вниз. Как он и думал, след остался четкий - точно от пятерни первобытного человека на стене пещеры. И вот еще один - смазанный, наверное, когда она пыталась отсюда выбраться. А может, накапала еще и в самой норе... Глеб едва не заскулил от отчаянья, пытаясь стереть следы подолом майки.
– Э, э, э! Ты что делаешь?!
Вынырнувший из норы человек уставился на него. На шевроне форменной эскаэмовской рубашки - красный треугольник. Нюхач. Поймет.
– Девушка, что нору нашла... тут... наследила.
Мужчина склонился к плите, ноздри его затрепетали. Заключением было:
– Да-а-а, хреново!
– А можно как-то... свести?
– Хлоркой, что ли? Нельзя, парень, здесь же все улики!
Глеб оскалился:
– Улики! Что ж вы эти улики сразу не нашли, еще Нюхачи называется!
Эскаэмовец развел руками.
– Тут в подвалах остаточная магия, она все перекрывает, зараза! Да и лежку он давно не навещал.
– И что, - Глеб вновь показал на отпечаток ладони, - теперь?
– Да ты и сам, похоже, все понимаешь, - медленно сказал Нюхач, все пристальнее вглядываясь в Глеба.
– А ты не?..
Глеб не дал ему времени поставить себе диагноз - рывком выбрался наверх, бросив напоследок:
– Реве скажи!
– Нашел заколку?
– А, нет, не нашел, - ответил Глеб скучавшему полицейскому.
– Наверное, в другом месте потерялась...
Хорошо, никто не вспомнил, что у Людмилы короткая стрижка.
Если с утра Глеб был просто мрачен, то теперь выглядел так, словно только что похоронил своего любимого дедушку. Людмила тоже помалкивала. Итак, зверюга часто бывает на стройке, хотя не обитает здесь постоянно (одна из дежурных нор? место охоты?). Его жертвами стало как минимум трое взрослых людей и несколько собак, возможно, кошек. Люди, наверное, из объявлений разряда: "ушел из дома и не вернулся". Опять же, бомж говорил, что место тут нехорошее: возможно, там пропадали и его приятели...
Да-а, никакой особой ценности и свежести
Словно в ответ на ее мысли, заговорил Глеб. Он говорил, не глядя на нее, резко и неприязненно:
– Рева прав. Держись от стройки и от... всего подальше. Это не книжки и не кино. Дилетантам здесь делать нечего.
Мила, в принципе, была с ним согласна, просто в ней взыграл дух противоречия - как всегда, когда ей что-то необоснованно запрещали. Фыркнула:
– Только почему-то именно дилетанты, а не твои профессионалы нашли логово!
– Случайность.
– Удача!
Глеб сверкнул на нее злобным взглядом и отвернулся. Кончилась твоя удача! Он костерил себя на чем свет стоит: ведь можно было отговорить, предупредить полицию, самому не пустить! Ага, не пустишь ее, как же! Вон как... напружинилась, губы сжала, не пустишь днем, чего доброго ночью попрется! Что же с ней делать-то, а, что же делать теперь?
– Глеб, а что там Рева сказал про фазы... смотри на фазы? Это что значит?
– Ничего это не значит.
– У нас говорили "сдвиг по фазе", - задумчиво продолжала Мила, - когда у кого-то крыша поехала. Глеб, ты ненормальный, да?
– Конечно, - согласился он.
– Что, разве не заметно?
– А почему от тебя нужно держаться подальше?
– Потому что от ненормальных нормальные люди подальше и держатся.
– А тебе тогда почему от меня нужно держаться подальше?
– Потому что... чтобы я тебе не причинил вреда.
Он уже причинил ей вред. Это из-за него она поперлась на стройку - и в первый раз и сегодня. А не только из-за своего писательского любопытства. Если б она с ним не познакомилась, об убийстве скорей всего бы даже не узнала: мало ли в столице каждый день гибнет людей! Не обо всех же трубят в СМИ.
Глеб обнаружил, что они стоят в конечной - или начальной - точке их встреч. Возле ее дома. И Мила, сложив молитвенно руки, таращит на него свои голубые глазищи.
– Глеб, у меня к тебе очень большая просьба, просто огромная!
– Ну?
– настороженно спросил он. Что ей надо? Чтобы он вместе с ней посидел в засаде возле логова? Чтобы рассказал ей про свои... фазы?
– Глебушка!
– задушевно сказала писательница.
– У меня в холодильнике кончились продукты!
Он моргнул, не сразу переключаясь.
– Что кончилось?
– Все кончилось! Не поверишь, я их все сожрала! Я ненавижу супермаркеты, Глеб! У меня на них идиосинкразия! Слушай, будь добр, сгоняй туда снова? Я тебе деньги все до копейки...
– Ну ты и жрать... в смысле, есть здорова!
Мила истово закивала.
– Да-да-да! Мое счастье, что я магазины ненавижу, а то разнесло бы меня...
Глеб машинально окинул ее оценивающим взглядом: Мила была не худой и не толстой - справненькой. Аппетитной, подсказал зверь. О, заткнись!