Лунные драконы
Шрифт:
– Не хочу.
– Ну конечно, рукавом оно сподручнее. – Сергей подобрал с земли ярко-желтый кленовый лист.
– Тебе не стоит задерживаться, твои друзья... – У француженки были синие глаза, опухший от слез нос, и она была совсем не старой. Странно, что он считал ее сорокалетней теткой. Сейчас, в джинсах и куртке, без своих нелепых очков она выглядела не старше его одноклассниц. Ну как к такой на «вы»?..
– Мои друзья обойдутся без меня, – он пристроил кленовый лист на скамейке между собой и француженкой. – Давай я тебе помогу.
– Ничего не
– Почему?
– У меня безвыходная ситуация. – А на щеках у нее ямочки, забавные такие, детские.
– Безвыходных ситуаций не бывает. – Смотреть на ультрамариновые ресницы и детские ямочки было неожиданно интересно и, кажется, даже приятно.
– У меня скотинка осталась без еды.
– Скотинка?..
– Поросенок.
– Ты держишь поросенка?
– Не я, а моя соседка. Она приболела, попросила меня помочь, а оно вот как, – она покосилась в сторону перрона.
Вот, значит, что. Так все просто и нелепо одновременно.
– Не переживай, – Сергей усмехнулся. – Мы сейчас что-нибудь придумаем. Не дадим скотинке умереть голодной смертью.
Они сидели на скамейке под полуоблетевшим кленом и молчали. Вдруг француженка завозилась, достала из кармана куртки пачку сигарет.
– Раз уж мы теперь на «ты», то я, пожалуй, закурю, – сказала извиняющимся тоном. – Так мне лучше думается. Ты не возражаешь?
– Мадемуазель, вы полны сюрпризов. – Сергей завороженно наблюдал, как она прикуривает. Все его сверстницы, с их показной взрослостью и манерностью, не годились ей даже в подметки. Он не думал, что курить можно так... аристократично.
– Это еще что! – Француженка взмахнула рукой, из рукава куртки показалось тонкое запястье с изящными часиками. – Я еще и на пианино играю. Вот только с ведением домашнего хозяйства у меня проблемы...
– То есть повышенной домовитостью ты не отличаешься? – Сергей улыбнулся. Ему как-то сразу удалось представить француженку в музыкальном салоне за белоснежным фортепиано, но никак не удавалось вообразить ее на кухне с поварешкой в руках.
– Угу, – она выпустила идеально ровное колечко дыма. – Чем скотинку-то кормить? Ты придумал?
– Придумал. – Сергей встал со скамейки. – Пошли!
– Куда?
– В магазин. Свиньи, они твари всеядные. Купим хлеба, молока...
– У меня денег только на обратный билет, – она вдруг смутилась.
– Ерунда! Я угощаю, – Сергей протянул ей руку. – Пошли, пока магазин не закрылся.
Нужный им домик оказался одноэтажным, малюсеньким-малюсеньким. Они вошли в его вкусно пахнущее яблоками нутро, огляделись.
– Ну, где скотинка? – спросил Сергей.
– Точно, не здесь. – Француженка присела на колченогий табурет, стянула с головы шапку, и его постигло еще одно потрясение. Привычного унылого пучка не было и в помине. Вместо него был легкомысленный конский хвост. Небрежный взмах головой – и гладкие, цвета воронова крыла волосы рассыпались по плечам. Мама дорогая! И он считал ее молью!
Снаружи послышался возмущенный визг.
–
– Куда?! – неожиданное смущение удалось спрятать за наглой улыбкой. – Кто здесь мужчина, в конце концов?!
– Мужчина ты, но я старше. А со старшими пререкаться нехорошо. – В синих глазах появилось и тут же исчезло что-то горько-тоскливое, непонятное.
– Насколько?
– Что – насколько?
– Насколько ты меня старше? – Некорректный вопрос, но ему вдруг дозарезу захотелось услышать на него ответ.
– Вот тебе сколько? – Кажется, она совсем не обиделась.
– Семнадцать. – Впервые в жизни Сергей пожалел, что ему только семнадцать, захотелось выглядеть взрослее и солиднее.
– Ну а мне почти двадцать два. Значит, я старше на целых пять лет.
Значит, всего-то пять лет. Это ж и не разница даже, а так – смех один... Сергей усмехнулся, отобрал у Полины пакет с провиантом, сказал весело:
– Ну, пошли, пока наш подопечный с голоду не помер.
На поверку поросенок оказался никаким не поросенком, а здоровенным рассерженным боровом.
– Что-то мне страшновато подходить к этому малышу. – Полина нерешительно переступила с ноги на ногу.
– И не подходи, – великодушно разрешил Сергей. – Поломай хлеб, залей его молоком и иди, прогуляйся. А мы тут с ним сами, по-мужски...
...Они сидели во дворе, подставляли лица скудному осеннему солнцу, ели хрусткие яблоки и разговаривали. Полина не заметила, как впустила в свою приватную жизнь ученика одиннадцатого «Б» Сергея Полянского. Возможно, это случилось тогда, когда он перестал быть сторонним наблюдателем и сказал: «Не обращайте внимания на этих слабоумных». А возможно, когда с официально «вы» перешел на дружеское «ты». Или когда мужественно пытался накормить хлебом и молоком поросенка тети Тоси. Как бы то ни было, а общаться с Сергеем Полянским Полине оказалось легко и приятно.
Она всполошилась, когда до отправления электрички осталось меньше часа.
– Все, Сережа, спасибо за помощь. Мне нужно возвращаться, а тебя, наверное, заждались друзья. Шашлыки уже готовы...
– Мне расхотелось, – он упрямо мотнул головой.
– Это из-за меня? Тебе неловко, да? – Ей и самой было неловко, до сих пор, несмотря на их доверительное «ты». А может, именно из-за этого самого «ты»...
– Глупости! – Он отшвырнул недоеденное яблоко. – Просто расхотелось, и все.
– И что теперь?
– Поеду в город. Ты не возражаешь против моего общества?
Она возражала! Одно дело – болтать ни о чем и грызть яблоки во дворе тети-Тосиной дачи, где тебя никто не видит, и совсем другое – делать то же самое на людях.
– Боишься себя скомпрометировать? – Он все понимал, этот семнадцатилетний мальчик. – Не бойся, я знаю, что такое субординация.
– Ты меня неправильно понял. – Врать было тяжело, у вранья был терпкий вкус недозрелых яблок, но она должна, потому что она старше и умнее.