Лунные пряхи
Шрифт:
— Я не рыбачил с гарпуном. Ходил проведать садки. Ну, дамы, снова вышли прогуляться? Мисс Скорби, если не ошибаюсь? Как поживаете? Я вижу, вы, не теряя времени понапрасну, осматриваете наш крупный городище. Жалко, что не составили мне компанию, ночь выдалась чудесная.
— Леди хотели побывать на «Эросе», — сообщил Георгий. — Швартовы закрепить?
— Нет, я обойду на лодке вокруг и причалю у гостиницы. А сюда подплыл, чтобы оставить на «Эросе» кое-какие снасти. — Он стоял, без труда удерживая равновесие в покачивавшейся на волнах лодке, и смотрел на нас. — В самом деле хотите взглянуть на
Он сделал широкий жест рукой, приглашая нас на борт «Эроса».
Я рассмеялась:
— Собственно говоря, это была идея Георгия, он хотел покатать нас на лодке. Само собой, я с удовольствием взглянула бы на вашу яхту, но давайте подождем до завтра — лучше все-таки путешествовать при свете дня. А что вы поймали?
— Лангустов. Завтра отведаете — это очень вкусно.
— Название мне знакомо, но я в жизни их не ела. Это они? Как же вы их ловите?
— Ставятся садки вроде как на омаров, а приманкой служат свежие овощи. Уверяю вас, они гораздо вкуснее омаров, да и красивые какие, разве нет? Вот, Георгий, это можешь отнести своей матери… Как же этот мальчишка догадался, что я сюда подплыву? — заметил он, ухмыльнувшись и состроив гримасу, когда Георгий убежал прочь, радостно прижимая к себе добычу.
— Именно этого он и ждал?
— А то как же! Все знает, пострел; он был бы настоящей находкой для Скотленд-Ярда. Ну, дамы, подвезти вас до гостиницы?
— Нет-нет, спасибо, мы собираемся погулять по деревне.
Стратос расхохотался.
— Осмотреть Агиос-Георгиос в ночи? Что ж, едва ли вам понадобится экскурсовод или телохранитель, а то предложил бы свои услуги. Доброй ночи.
Он оттолкнулся веслом от пирса, и лодочка заскользила по направлению к безмолвному «Эросу».
Мы пошли обратно в сторону домиков.
— Ну, пожалуй, это уже кое-что, — наконец произнесла я. — Яхта вне подозрений, и наша прогулка по деревне тоже не встревожила его. Как и тот факт, что наш вездесущий и любопытный маленький Георгий крутится поблизости днем и ночью и без умолку болтает се мной по-гречески. В сущности, я бы сказала, что Стратос совершенно спокоен. Где бы ни находился Колин, Стратос не боится, что его могут найти.
— Да, не боится, — повторила Франсис каким-то странным тоном.
Мы как раз проходили мимо освещенного дверного проема, и я увидела выражение ее лица. Сердце екнуло у меня в груди, меня словно обдало холодом. Наконец я выдавила из себя:
— Ты все это время была уверена, что Колин мертв, да?
— Милая моя, — ответила Франсис, — а для чего им оставлять его в живых?
Ночь выдалась очень темной. Хотя дело близилось к полуночи, луна еще не взошла, а звезды закрывала туча. Я позаимствовала у Франсис темно-синий поплиновый пиджак и, закутавшись в него, выжидала наверху каменной лестницы возле своей комнаты.
В домике Софьи все еще горел свет. Хотя я заставляла себя признать, что Франсис, возможно, права насчет Колина, свыкнуться с этой мыслью было нелегко, и я была готова «пасти» Софью, если понадобится, хоть всю ночь напролет, а если она выйдет из дома — идти следом. Однако наступила полночь, миновали следующие нескончаемые полчаса, а свет у нее по-прежнему
Лишь в половине первого произошла кое-какая перемена, да и то совершенно безобидная: полоска света под дверью ее домика исчезла, а вместо нее тусклое светлое пятно появилось на фоне плотных занавесок окна спальни. Она засиделась допоздна, быть может, дожидаясь Джозефа, а теперь собралась ложиться спать. Но я не сдвинулась с места: если Софья не покинет своего двора, возможно, тому есть основательная причина. Я решила дать ей еще несколько минут, а затем лично взглянуть на этот дворик, даже если Франсис и не составит мне компанию.
Словно призрак, я соскользнула вниз по ступенькам и, миновав, подобно осторожной кошке, открытое пространство, очутилась под прикрытием фисташковых деревьев. Песок под ногами заглушал мои шаги, и я бесшумно проскочила мимо Софьиного садика, обогнула ее дом и очутилась на узкой тропке, которая, петляя, вела из конца деревушки к скудным виноградникам под отвесной скалой.
Здесь, в стене позади домика, находилась калитка, открывавшаяся во двор. За ней неясно вырисовывались контуры печи, остроконечной груды дров в углу дворика и сарая, вплотную прижавшегося к неровной стене рядом с тропкой.
Интересно, заскрипит ли калитка? Я осторожно протянула к ней руку, но наткнулась на пустоту. Калитка была широко открыта.
На мгновение я замерла, прислушиваясь. Ночь выдалась на редкость тихой. Из домика не доносилось ни звука, ни одно окно сюда не выходило. Сердце мое билось часто-часто, во рту пересохло.
Что-то шевельнулось возле моих ног, и я едва не вскрикнула, но тут же сообразила, что это всего лишь кот, выполняющий, как и я, некое секретное задание, но, судя по всему, ничуть не возражающий против компаньона в своих преступных деяниях. Он тихо мурлыкнул и принялся тереться о мои ноги, но, когда я наклонилась к нему, выскользнул из-под моей руки и исчез.
Что ж, придется мне, кажется, действовать в одиночку. Я глубоко вздохнула, чтобы унять сердцебиение, и через калитку вошла во двор.
Дверь в сарай, должно быть, справа. Я ощупью двинулась по направлению к ней, осторожно ступая по обломкам строительного мусора.
Где-то позади дома, через площадь, вдруг открылась дверь, и в возникшей полосе света рельефно проступил приземистый домик. Едва я успела отскочить назад, в тень штабеля дров, как дверь снова захлопнулась, полоса света исчезла, и я услышала торопливые шаги — сначала по дощатому полу, затем через площадь, по песку. Шаги приближались.
Стратос отправился проведать сестру. Если Колин здесь… если Стратос войдет во дворик…
Но он не вошел. Толкнув садовую калитку, он спокойно направился к двери дома. Она оказалась не запертой. До меня донесся щелчок замка, а затем приглушенные голоса. Софья, наверное, снова вынесла лампу из спальни, чтобы встретить его у двери, поскольку мне теперь опять был виден слабый отблеск света из-за темного силуэта дома.
Пришел он сюда не таясь, а значит, вряд ли замыслил что-нибудь дурное; однако рисковать быть замеченной им во дворе Софьи без малого в час ночи я не хотела. Если уж меня обнаружат, то пускай лучше на тропинке…