Лунные пряхи
Шрифт:
Он отрицательно покачал головой.
— Так вот, ей хочется посмотреть, как он растет, и сфотографировать его, только мне кажется, по суше ей этот путь не одолеть — слишком далеко, да и дорога неровная, ухабистая. Вот я и подумала, что гораздо интереснее будет добраться туда морем. Мы причалили бы в старой гавани, а потом пешком пошли бы в глубь острова, к церкви; это недалеко — я помню, море кажется совсем близким, когда смотришь со стороны церкви. А тогда она смогла бы посмотреть, как растет этот ясенец, и сделать снимки. Если уж на то пошло, я и сама хотела бы пофотографировать церквушку, да и гавань
— Ну конечно же, — сердечно отозвался он, — само собой. Интересная задумка. Я сам вас отвезу. Только предупредите меня накануне того дня, когда захотите поехать. А насчет рыбалки как, решено? Завтра вечером?
— Да. Спасибо. Буду ждать с нетерпением.
— И я тоже, — улыбаясь, заметил Стратос, — и я тоже.
На сей раз он не сделал попытки задержать меня. Я вышла из гостиницы и отправилась к Франсис, которая сидела вместе с нашим кофе под тамарисками. Ветви их в рассеянном электрическом свете казались бесплотными, точно облака. За ними чернело негромко шелестевшее море, а выше — столь же черное, беспросветное небо. Безлунная ночь. Я подумала о Стратосе, плечистом молодце с нервно бьющейся жилкой на виске, лишившемся покоя из-за соучастия в убийстве. И о Тони. Представила, как окажусь в их компании на маленькой лодочке… совсем одна, затерявшись где-нибудь в этом зловещем мраке…
Я даже не стала задумываться, что может быть у него на уме и действительно ли я добилась для себя отсрочки приговора до завтрашнего дня. Я знала лишь одно: где-то вдали, в гуще этого же самого мрака, стоит яхта с потушенными огнями, а на борту ее — Марк, и, что бы ни случилось, мы с Франсис сегодня ночью выберемся отсюда.
По каменным ступенькам лестницы мы спустились совершенно бесшумно. Где-то вдалеке залаяла собака, но тут же смолкла. Потревоженное легким ветерком с берега, едва слышно шелестело море — огромное, таинственное, безмолвное существо, вздыхающее в кромешной тьме ночи.
— Держись как можно ближе к скалам, — шепнула я Франсис. — Если идти по гальке, будет много шума.
Неслышно ступая, мы осторожно продвигались вдоль подножия скалы; островки маргариток заглушали наши шаги. Ночь выдалась столь темной, что даже отсюда массивное продолговатое здание гостиницы едва можно было различить — если бы не свежая побелка, оно и вовсе стало бы невидимым. Ни в одном из окон света не было. Да и все остальные дома деревни тоже погрузились во мрак; лишь два крохотных пятнышка света говорили о том, что кое-где засиделись за полночь. Да еще совсем тусклое мерцание со стороны церкви — это всю ночь напролет горели лампады перед иконами.
Мы продвигались на ощупь, каждый шаг казался прыжком в неизвестность; приходилось идти так медленно, но как же хотелось зажечь фонарик и спешить, спешить…
И вот волей-неволей пришлось идти по гальке. Сколь осторожно мы ни ступали, шаги наши отдавались, словно горный обвал. Сделав десяток шагов, я коснулась руки Франсис, веля ей остановиться.
— Подожди. Давай прислушаемся.
Затаив дыхание, мы вслушивались в тишину. Ведь если мы произвели хоть малейший шум, который можно было услышать, то же самое сделают и наши
Ничего — лишь спокойное дыхание моря.
— Ты уверена, что луны не будет? — прошептала Франсис.
— Уверена.
Бархатисто-черное небо заволакивалось вуалью облаков, медленно тянущихся из-за Белых гор. Возможно, позднее его сплошь усеют звезды, но сейчас оно было совершенно черным в утешение всем преследуемым существам. Прядильщицы лунного света сделали свое дело. Где-нибудь далеко, за черной линией горизонта, погруженная в воду луна дожидалась, когда ее распрядут и витые светящиеся нити дотянутся по направлению к берегу. Но только не сегодня ночью.
Я снова коснулась руки Франсис, и мы двинулись дальше.
Только проведя в кромешной тьме некоторое время, начинаешь различать окружающие предметы, порой даже цвета. Обступившая со всех сторон тьма уже не кажется такой однородной. Вот море — одушевленная тьма; галька — шелестящая, движущаяся тьма, временами причиняющая такие неудобства; отвесные скалы, вздымающиеся сейчас справа от нас, — неясно вырисовывающаяся черная как сажа масса, подхватывающая и эхом разносящая наши шаги и даже наше дыхание. Мучительно медленно мы продвигались вперед — справа вплотную подступали скалы, их выдающиеся вперед зубчатые Каменистые подножия не раз заставляли нас спотыкаться и падать, а с другой стороны, не дальше чем в ярде от нас, ни на миг не прекращая своего движения, плескалось море, и различить его можно было лишь благодаря едва заметной светлой полоске пены; оно и было нашим единственным проводником.
Даже не знаю, сколько продлилась эта часть нашего путешествия. Казалось, минула целая вечность. Но наконец мы пересекли полукружие бухты, и теперь прямо перед нами вздымался высокий, напоминающий кафедральный собор утес, выдающийся в море; волны с тихим плеском омывали его подножие, вспениваясь среди валунов, раскиданных вдоль узкой береговой полосы, по которой только и можно было его обогнуть. Мы уже перебирались через этот мыс при дневном свете, но мыслимо ли это проделать в кромешном мраке?
Пришлось, конечно, куда денешься. Замечу, однако, что никому не порекомендую в порядке моциона тащиться с чемоданом в руках на протяжении мили или около того по песку и гальке в кромешной тьме, а потом осторожно пробираться по узкой тропке, где один неверный шаг — и вы рискуете нырнуть на пару саженей в море, которое, хотя с виду и спокойное, ощетинилось, будто акула, острыми зубьями подводных рифов.
Добравшись до мыса, я оглянулась назад. Последние светящиеся точки в деревне исчезли; бухта, которую мы только что пересекли, казалась всего лишь мрачным ущельем.
Позади меня Франсис, запыхавшись, проговорила:
— Там, на море… огни. Повсюду огни.
Обернувшись, я в замешательстве обнаружила, что непроглядная тьма оказалась расцвеченной крохотными огоньками. Потом до меня дошло, что это такое.
— Это ночные рыболовы, — объяснила я ей. — Они далеко отсюда. Я видела, как они выходили в море. А из бухты мы их не заметили, наверное, потому, что слишком низко находились. Ну как, ты пройдешь? Пока что не стоит зажигать фонарик.
— Умираю, но не сдаюсь, — весело ответила она. — Собственно говоря, я, как кошка, прекрасно вижу в темноте.