Лунный князь. Легенда
Шрифт:
Гончар улыбнулся:
– Ждал нас, как посмотрю.
– Ждал, – не стал скрывать очевидное старик, усадил девушку на топчан поближе к очагу.
– Птицы напели? Не зря о тебе странные слухи ходят, Кейен. Говорят, совсем святым стал.
Кладбищенский смотритель смущенно почесал нос, качнул седой головой.
– Да какой из меня святой, с моими-то грехами? Скажешь тоже. Вон, блохастый Серко святей меня будет. Гонец из Тихого Яра у меня был. Просил я его давеча сообщить, если к ним завернете на ночлег. За тобой ведь от Озерной обители, почитай, смотрят.
– То-то я ни
– Не Единого, иначе ты бы и шага в одиночку не ступил, знаешь ведь, как наши преблагие и всеблагие тебя «любят». Нет, это поработала чистая благодарность человеческая. Я же все-таки корыстен оказался, – вздохнул смотритель. – Беру-таки свою плату за исцеление. Хоть таким вот образом, но беру.
– А с меня что возьмешь?
– Да сущие пустяки, от тебя не убудет, – отмахнулся целитель, выставляя на дощатый стол нехитрую, но зато горячую еду. Налил приготовленное зелье в кружку и протянул Ханне.
Через несколько минут девушка крепко спала.
Серый пес, заскочив на топчан, свернулся у нее в ногах, а старые знакомцы завели совсем другой разговор на языке слуг Сущего. – Значит, правдивые слухи о тебе ходят, благой Кейен, – задумчиво посмотрев на пса, сказал Сьент. – Ты все-таки допытался до истины, нашел способ вернуть в наш мир магию, не такой варварский, как Гончары.
Старик вздохнул:
– Если бы! Без умерщвления плоти и изничижения духа и этот путь не обходится. «Блаженны нищие духом» – это надо буквально понимать. Не должно быть в теле своего духа для того, чтобы вошел иной. Да ты же все знаешь, кому я объясняю. Наша духовная практика так и называется – «стяжание духа». Да только и паттеры не дураки, понимают, что на самом-то деле толку нет и не будет, как ни тщись. Все мы – продырявленные «сосуды», и молитвой этот изъян не заклеишь.
Сьент чуть улыбнулся:
– Дружище Кейен, твоя скромность делает тебе честь, но твои речи и твоя слава святого противоречат друг другу. Не находишь?
– Наговор! – привычно отмахнулся целитель. – Да ты ведь сам небось догадался, что к чему. С твоей работой разницы мало. Вся разница, что я животных бессловесных пытаю чуждой силой, а не людей, и неизвестно, что гаже. Зверушки-то – беззащитные совсем, а мука у них – как у любого живого существа, – Кейен горестно свел лохматые брови и сцепил крепкие ладони, опустив в них морщинистый лоб. Продолжил глухо: – Теперь ты понимаешь, почему не могу я слышать это слово: благой. А пуще всего душа корчится, когда говорят – святой… Кощунство это… На кладбищах свидетелей нет, а то бы меня не целителем люди нарекли, а хуже, чем вашего брата Гончара. Вурдалаком каким-нибудь.
– Не хочешь ли ты сказать, что используешь мертвецов?
– Пытался, чтобы живых не мучить, чего там скрывать, – поднял голову старик. – Да с ними совсем не заладилось. Живое тело надобно для сосуда, как ни крути. Птички там всякие – это, конечно, совсем кроха силы. Я зверушкам больше одной задачи не поручаю, берегу их. Сгорают они куда быстрее, чем ваши эйнеры.
Гончар помолчал, вздохнул:
– Жаль, я надеялся, хотя бы этот путь чист.
– Откуда чистоте-то взяться? В нашем
Сьент вздрогнул, вспомнив о дарэйли смерти, оставленном без присмотра. Договор договором, но выпускать его не следовало. Но что он мог сделать тогда, оставшись один в том поле? Впрочем, если бы мальчишка или его вассалы чего-нибудь натворили за эти три месяца, об этом Сферикал уже знал бы.
И все же полное отсутствие слухов настораживало.
Смотритель подогрел остывший настой трав, поданный к столу вместо чая, и Гончар с благодарностью принял дымящийся напиток.
– А просьбу мою не забыл, Кейен?
– Которую? У тебя, что ни год, все просьба, одна похлеще другой. Придумал же мне работу – кладбища объезжать по всем землям! Знали бы мои братья по вере, с чего это я на себя такую епитимью наложил.
– Главную просьбу.
– Не забыл, как можно.
Целитель подхватил сутану, опустился, крякнув, на колени перед ларем, на котором только что сидел и, откинув крышку, начал вытаскивать молитвенники и свитки, внимательно просматривая каждый фолиант. И Сьент подумал, что скоро сам станет таким же дряхлым и немощным, так же будет держаться за поясницу и шаркать ногами. С Кейеном они были ровесниками.
Хватит ли сил на десять лет?
Хватит ли воли подчинить Райтегора?
– Куда ж я ее сунул? – хмурился смотритель. – Все ведь разметил, как ты просил. Кружочками – особо укрепленные монастыри вокруг наших Врат, ну это-то для Гончаров никогда секретом не было. Да где ж она? Мыши, что ли, погрызли? – захлопнув ларь, старик вытащил из-под топчана еще один и повторил процедуру. – Память-то подводить начала… Смещение Врат братья-паттеры утаили, ты верно догадался. У всех наших шести оно есть, где больше, где меньше.
– Шести? Под дворцом в Нертаиле оказался вход в Линнерилл, как мы и подозревали, а теперь это точно известно. Если Небесные Врата симметричны, а все летописи говорят, что так и есть, то где-то должны быть седьмые в Эстаарх.
– Знаем, ищем, уже давно ищем. Легенды и летописи заново роем, но пока ничего не откопали из могилы времени. Пять тысяч лет – не пять дней, забыто все. Может, они под озером каким оказались, потому и следов нет. А известные шесть – все словно к одному центру повернулись и сдвинулись.
– К Нертаилю?
– Кабы! Туда они в начале лета были повернуты. Потому я и понял, где мне надо быть непременно, дабы не пропустить чего важного. И не пропустил мальчонку-то вашего беглого.
– Принца Райтегора? – догадался Сьент. – Так вот почему мы не нашли того кладбищенского сторожа! Это был ты! И что ты скажешь об этом дарэйли?
– Я же не Гончар, в ваших «сосудах духа» не разбираюсь, – увернулся старик от ответа, кинув взгляд из-под косматых бровей на раскрасневшееся от горячего напитка лицо Сьента. При этом он не переставал перебирать книги, с особым тщанием прощупывая корешки. Наконец, вытащил из толстого фолианта небольшой потрепанный рулончик. – Вот, нашел! Раз уж прежде назначенного срока свиделись, отдам-ка я тебе ее сейчас. Квадратами отмечены осмотренные кладбища, в двойной рамке – те, что мне не понравились.