Лунный плантатор
Шрифт:
Глава тридцатая
В которой Родион оказывается в логове телевизоров, а хрупкая, миловидная женщина предлагает ему по собственной воле ступить на эшафот
— Вы бывали раньше на русском телевидении? — спросила Анна Бережная Родиона в лифте.
Родик отвел взгляд в сторону, что бы не утонуть глазами в шикарном декольте телеведущей.
— Только не надо мне рассказывать про то, что скоро ничего не будет — одно сплошное телевидение, — шутя предостерег Родик Аню.
— Вы там у себя в Америке смотрите русские фильмы? — удивилась Бережная.
— Между
— Действительно, — всплеснула руками Бережная. — Я хотя и профи на телевидении но тоже, как видите не могу отделаться от стереотипов. Считается, что американцы смотрят только боевики и мыльные оперы, о русском кино вообще ничего не знаю, из русских писателей слышали только про Достоевского…
— Без конца жуют жвачку и поедают тоннами биг-маки? Так? — закончил за нее Родион.
— Ну, что-то наподобие…
— Знаете, что, — сказал Родион. — Вы можете больше не упирать на мое американское происхождение. Я такой же русский как и вы, несмотря на то, что родился в Америке. Моя работа — культурология. Моя специализация — Россия. Поэтому о русской культуре я знаю больше чем многие русские.
— Да-да, — сказала Аня. — Я читала ваши интервью. — Я не удивляюсь тому, что вы хорошо говорите по-русски. Просто… Ладно. Там посмотрим. Правда?
— А Достоевский, — добавил Родик для пущей важности. — На самом деле национальный американский писатель. Как ни странно — но только американцы могут его по настоящему оценить.
— С вами интересно, — согласилась Бережная. — Думаю передача у нас получится, — двери лифта открылись. — А про «сплошное телевидение» нашему брату телевизионщику лучше не говорить. На телевидении эта шутка — табу! — рассмеялась Анна. — Любого телевизионщика трясет, когда ему говорят про «сплошное телевидение». Я вас тоже чуть не стукнула, — кокетливо улыбаясь проворила Аня. — Учтите.
— Мечтаю быть поколоченным вашими очаровательными кулачками, — сказал Родик, пропуская Анну вперед.
— Все шутите? — она вышла из лифта и погрозила Родику пальцем. — Но до чего приятно, — сказала она. — Вот мы и приехали. Идите за мной.
Анна Бережная пошла вперед по длинному коридору, указывая то на дверь с права, то на дверь с лева.
— Здесь у нас монтажная… Здесь костюмерная… Здесь звуковая… Здесь девочки чай пьют, — она заглянула в чуть приоткрытую дверь. — Девочки и мальчики, заканчивайте чай пить до эфира двадцать минут! Игорек, — обратилась она к кому-то за дверью. — Сегодня третья камера будет работать? Хорошо, — Аня пошла дальше. — А это студия в которой проходит наше ток-шоу… Садитесь в большое кресло и осваивайтесь. Я к вам гримера пришлю… А пока, — она вдруг резко остановилась и так быстро повернулась, что Родион чуть было не налетел на ее декольтированную грудь. — А пока я должна вас оставить. Извините, — и, потеряв к Родиону всякий интерес, она пошла давать указания своим коллегам.
Родик вошел в студию и осторожно переступая через вьющиеся по полу кабели, мимо рядов стульев для массовки, добрался до большого кресла возвышающегося в центре студии на восьмиугольном
Сам подиум пока был освещен двумя софитами. Родион с опаской уселся в «кресло», поставив рядом свой заветный кейс с которым, неверное не расставался никогда, и ему пришлось немного подождать пока глаза привыкнут к свету.
Прямо над креслом, прикрепленная к длинной штанге висела телекамера уставившаяся на Родиона взглядом таким же мутным и безразличным как взгляд охранника на проходной телецентра. Еще выше в полумраке к потолку на стальных тросах были подвешены металлические конструкции с рядами погашенных прожекторов. Прожекторов было так много, что Родион с трудом представлял, что будет если все они вспыхнут одновременно. За спиной Родиона откуда-то сверху опускался серебристый задник на котором было написано «Лифт на эшафот» и ниже, но чуть мельче «Ток-шоу Анны Бережной». Обе надписи были оформлены так, что казалось будто они выжжены газовым лучом автогена в стальной плите, словно капли раскаленного до красна, кровавого расплавленного метала стекают по краям шрифта надписи и по заднику.
Из темноты студии от, дверей к Родику прошла полная женщина в парике и на распев, высоким, чуть писклявым голосом, не вязавшимся с ее пышным телом проговорила:
— Я тутошний гример. Меня зовут Евгения Валерьевна. Сейчас я вас немножечко подгримирую и причешу. Будете как новенький!
Она открыла небольшой чемоданчик который принесла с собой, достала из него какие-то расчесочки, кисточки, тампончики и с их помощью принялась ворожить над Родионом.
— Аня, запускать массовку? — непонятно откуда послышался сухой мужской голос многократно усиленный акустической системой студии.
По видимому Анна Бережная ответила утвердительно неизвестному глашатаю, потому, что в студии зажглось еще несколько прожекторов и ряды кресел стали заполнять приглашенные статисты.
— Десять минут до эфира, — провозгласил тот же голос.
Камера над Родионом вдруг дрогнула и поплыла по залу. На ней зажегся рубиновый огонек, похожий на огонек сигареты. За двумя другими камерами расположенными в студии возникло по оператору.
— Игорь, — сказал голос. — «Балка» временами теряет изображение. Будь добр, проверь «шланг»…
Камера на балке сделала круг по залу и уставилась на Родика. Родион засмотрелся на камеру и не заметил как рядом с ним появилась Анна Бережная.
— Ну, как вы? — спросила она наблюдая как толстая гримерша обхаживает Родиона.
— Пока никак, — пожал плечами Родик.
— Не дергайтесь, пожалуйста, — сказала гримерша.
— В общем так, — Бережная сложила перед собой ладошки. — Я буду вам задавать вопросы — вы поддерживать беседу. Сценария нет. Единой темы нет. Все сплошная импровизация.