Лунный свет и дочь охотника за жемчугом
Шрифт:
Добравшись до берега, они вылезают из шлюпки и затаскивают ее на песок. Бросив шлюпку, путники начинают озираться, но Квилл пятится назад.
– Все в порядке? – Элиза жмурится от ослепляющей белизны солнечного света.
– У меня плохое предчувствие.
– Почему? Ты плохо себя чувствуешь?
– С этим местом что-то не так. Не могу объяснить. Так, ерунда.
Элиза окидывает взглядом безмолвные песчаные холмы, где по верхушкам кустов пробегается легкий бриз. В отдалении колышутся пучки желто-коричневого спинифекса, за ними багровые утесы испещрены трещинами и впадинами.
– Думаю, нам стоит хотя
И тут они замечают их. На холме. Они появились как единое целое – словно просто выросли из земли. Маленькая группа. Четверка изможденных худых людей. Они выстроились в ряд, молча и не шевелясь, сухожилия на их телах четко выделяются под резкими лучами солнца. Одежда на них изорвана; двое мужчин и две женщины. Неподвижны, словно камни.
Обе группы пристально изучают друг друга, пока Аксель, наконец, не выступает вперёд. Это производит эффект разорвавшейся бомбы, группа распадается. Один из мужчин, тот, что помладше, отделяется от остальных и начинает спускаться.
Элиза судорожно сглатывает.
– Как ты думаешь, что это за люди? – шепотом спрашивает она у Квилла. – Семья бывших каторжников или что-то в этом роде?
Они наблюдают за тем, как встречаются две фигуры, отбрасывая четкие тени на бледный мелкий песок. Элиза не может не заметить, как этот суровый пейзаж переливается гранатовым, янтарным, нефритовым и аквамариновым цветами.
После нескольких минут мучительного ожидания Аксель поворачивается и подзывает их к себе. Они пробираются по песчаным дюнам и встречаются с ним на полпути. Мужчина позади него, худой, с печалью на лице, в котором есть что-то волчье. Глаза смотрят настороженно. За пояс штанов у него заткнут старый револьвер.
– Они каторжники, – тихо говорит Аксель. – Те, что постарше, какое-то время управляли островом, когда здесь велась торговля.
Внезапно Элизе становится не по себе.
– Чем они торговали? – Но она и так знает ответ: на отдаленных островах, подобных этому, первые торговцы жемчугом покупали и продавали туземцев для своих команд. Она смотрит на остальных членов группы. Определенно, они одна семья, теперь она это замечает. В целом у всех худощавое телосложение, закаленное борьбой со стихиями. Она задается вопросом, как давно они живут здесь. От какой жизни отказались. Надо ли скрывать то, что они совершили?
Мужчина представляется фамилией Келли и неохотно ведёт их по тропинке, спиралью уходящей вверх к хижине. Жилище на удивление сделано добротно, достаточно крепкое, чтобы противостоять порывам ветра, который пригибает к земле кусты. Каждый его дюйм наполнен дымом от костра. Мать с дочерью потихоньку напевают, переставляя горшки, наполняя их водой и выкладывая на стол перед ними чёрствую лепёшку. Не удержавшись, Элиза отламывает кусочек, но на вкус она горькая. Келли тем временем рассказывает, что семья живет здесь уже много лет. Его отец приплыл на одном из последних кораблей с каторжниками, затем его наняли вместе с семьей следить за островом, на котором торговали людьми. Когда приняли закон, все работники разбежались, а он с семьей остался, опасаясь, что на материке их могут схватить и посадить в тюрьму. С тех пор они на этом острове, который дает им все, что необходимо: рыбу, мясо, кров, закрытость. Пока он
– Что-то нехорошее он замышляет, тот мужчина, – шепчет Квилл.
Но она не смеет и виду подать, что испытывает отвращение. Пока нет. Эти люди могут оказаться полезными.
Как только она собирается заговорить, снаружи доносится ещё один голос. Низкий и властный. Раздаются шаги, и в проеме двери показывается мужчина. Крепкий, загорелый, с таким же волчьим взглядом.
– Это мой брат, Джозеф, – представляет Келли, прежде чем сплюнуть густую слюну на пол. Вошедший Джозеф швыряет на столешницу связку мертвых ящериц. Их блестящие открытые глаза уставились в никуда, а хвосты застыли в смертельной агонии. Мать медленно поднимается и дрожащими руками начинает развязывать на них веревки. Джозеф сбрасывает с плеча мешок и переворачивает, вытряхивая скользкую рыбу в приготовленное ведро. Хижина наполняется вызывающей слезы вонью мертвой плоти.
– Это ещё кто? – с подозрением спрашивает он, кивая на Квилла.
– Мы из Баннин-Бей, – торопливо поднимается Элиза.
– Ищем одного человека, – добавляет Аксель, бросая на юнгу покровительственный взгляд.
– Ммм… – мычит Джозеф, доставая нож и счищая чешую с полосатого тунца.
Элиза замечает, что с момента его прихода атмосфера в хижине изменилась.
– Вы, бедолаги, имеете какое-то отношение вот к этому? – Он прекращает свое занятие и лезет в карман рубашки, выуживая оттуда компас.
Сердце Элизы готово выпрыгнуть из груди. Она уже видела этот компас раньше. Она хватается за него рукой, и Джозеф, помедлив, позволяет ей забрать вещичку. Компас остался без крышки, стекло заляпано потускневшей серой чешуей. Латунь нагрелась из-за того, что Джозеф держал его возле груди. В ушах у Элизы шумит, когда она осматривает компас. Ее бросает то в жар, то в холод. Она осторожно его переворачивает. Там, на обратной стороне, выгравировано: Брайтвелл.
Джозеф сказал, что нашёл тело на берегу соседнего острова.
– Я перенёс его с мелководья, – бесстрастно сообщил он. – Не хотелось думать, что его разорвут акулы.
Женщины с жалостью смотрели на Элизу. Но она не могла разглядеть деталей их лиц.
Сейчас, через дверной проем, на голубое небо больно смотреть.
– Я оттащил его подальше в лес. Прикрыл тело хворостом и листьями. Надеялся, что это отпугнёт хищников.
– Значит, вы считаете, что он утонул? – с напряжением в голосе спрашивает Аксель.
– Можно и так сказать. Здешние воды дикие, как кишки дьявола.
Аксель сглатывает.
– С ним было что-нибудь ещё? Или кто-нибудь?
– Только шлюпка на отмели. Здорово поломанная. Если смогу починить, пригодится еще. Я спрятал ее в надежном месте, сам не смог бы сюда дотянуть. Потом компас. – Он осторожно кивает на Элизу.
Она уверена, что ее вырвет, но уверена также, что если начнёт – ее буквально вывернет наизнанку. Она обнимает себя руками. Аксель тянется к ней, но Элиза от него отшатывается, перед глазами все плывет, и она выскакивает из хижины. Как только оказывается снаружи, воздух проникает ей в лёгкие, словно яд. Аксель выходит за ней следом, а она с воплем отчаяния падает на песок.