Лунный ветер

Сафонова Евгения

— Уговаривал уехать с ним, — послушно выдохнула я, отчаянно желая сесть, чтобы больше не вынуждать себя держаться на подгибающихся ногах. — Сулил мне богатство, и драгоценности, и всё, чего я только изволю пожелать, — добавила я в порыве вдохновения, стараясь выглядеть как можно более смущённой и ширить глаза как можно наивнее.

— Неужели отставной Инквизитор всерьёз надеялся завоевать ваше расположение? Кто бы мог подумать. С чего бы, Ребекка? Неужели вы имели неосторожность подавать ему надежды?

Играет со мной? Рассказал

ему сын о том, что я хотела бежать с Гэбриэлом, или нет? Но нет, на игру не похоже. Кажется, графу и правда интересно услышать мой ответ.

Краем глаза я видела Тома и Рэйчел, тоже приблизившуюся к нам. От осознания, что мне придётся лгать при них, мне должно было стать неловко — но в действительности было уже всё равно.

— Нет, милорд. То есть… он же выиграл тот вальс на балу, и мы с ним танцевали… и дважды спас мне жизнь, я благодарила его за это… может, поэтому…

Я смолкла, глотая губами воздух: на то, чтобы закончить фразу, мне банально не хватило дыхания. В глазах потемнело. Душно, до безумия душно… это невыносимое платье, этот невыносимый корсет, в котором совсем нечем дышать…

— Как вы могли такое подумать, милорд! — одновременно оскорблённо и лебезяще вымолвила матушка. — После того бала они говорили всего раз или два, совсем недолго, и всегда — под моим присмотром! Чтобы Ребекка, будучи помолвленной с вашим милым Томом, подавала надежды какому-то…

Окончания её речи я не услышала. По причине того, что в следующий миг лишилась возможности слышать что-либо, а темнота перед глазами заполнила собою весь мир.

Когда же она расступилась, я обнаружила свою голову на плече у Тома, а себя — сидящей в экипаже рядом с ним, с флакончиком нюхательных солей у носа.

Значит, со мной впервые в жизни приключился обморок? Что ж, пожалуй, могу понять, отчего трепетные девы то и дело в него падают.

Довольно удобный выход из неудобных ситуаций.

— Мы едем в Энигмейл, — коротко сказал Том, когда я, с трудом сев ровно, воззрилась на него.

— Уже? — я посмотрела в окно, за которым розовело заходящее солнце, окрашивая вересковые поля пастельной сиренью. Жениху с невестой пристало покидать пир лишь с наступлением темноты. — А как же церемониальные проводы в новую жизнь?

— Я решил, что мы и без того достаточно развлекли гостей. Ещё одно нарушение приличий этой свадьбе уже не повредит. Все приняли мои доводы, что в дурном самочувствии праздник станет для тебя пыткой, а после такого возмутительного события, способного выбить из душевного равновесия любую, тебе необходимо отдохнуть. — Друг помолчал. — Прийти в себя перед грядущей ночью.

Я откинула голову, прислонившись затылком к мягкой светлой обивке, которой отделали изнутри стены экипажа. Вновь посмотрела на Тома.

Странная тихая радость, светившаяся в его глазах, вызвала у меня удивление, пока он не проговорил:

— Я был уверен, что ты уйдёшь с ним.

Я прикрыла глаза. Отчаянно пытаясь понять, что происходит —

и почему же всё-таки не ушла.

…«мой противник — граф Кэрноу»…

Почему Гэбриэл меня отпустил? Потому что главную опасность для меня представляет лорд Чейнз, а вовсе не его сын? Потому что всё, что я знаю про ритуал, — правда, и Гэбриэл решил позволить мне исцелить друга? А все эти меры предосторожности направлены против его отца?..

Я мучительно постаралась собрать воедино кусочки головоломки. Так же, как это сумел сделать Гэбриэл.

Неожиданная догадка заставила меня почти вздрогнуть.

Конечно… Я была такой наивной, когда думала, что Гэбриэл может просто взять и убить Тома, а я — просто взять и сбежать. Естественно, граф обладал такими связями и действовал так осторожно, что доказать вину Тома в любом случае было бы очень и очень непросто. Но лорд Чейнз никогда не отпустил бы на все четыре стороны того, кого посвятили в самую страшную тайну его семьи. Ведь я стала той, кто своим признанием способен поставить под угрозу и жизнь его сына, и его собственную.

Да и теперь наверняка не отпустит.

Думаю, меня ждёт либо забвение этой самой тайны — принудительной магической природы, — либо что-то похуже. В конце концов, если всё, что от меня нужно, — одна ночь, то дальше всякая надобность в невестке, происхождением и своеволием способной запятнать репутацию рода Чейнз, отпадает. И если бы в мои планы входила смиренная жизнь в Энигмейле в качестве жены Тома, наверняка вскоре после его исцеления меня ожидал бы фатальный несчастный случай. Вроде того же падения с лестницы. Достаточно посмотреть на лорда Чейнза, чтобы понять: он на это способен, и данный поступок не вызовет у него особых угрызений совести, а с чувствами Тома он считаться не будет.

Делая вид, что поправляю платье, я нащупала медальон, так и покоившийся на груди. Видимо, до прибытия в Энигмейл открыть его я уже никак не успею… не сейчас же, при Томе.

— Лорд Чейнз ведь уже сделал с тобой… то, что должен был сделать? — с трудом выговаривая слова, зачем-то спросила я. — Провёл ритуал?

— Да. Ещё утром.

— И что за ритуал?

— Прочитал какое-то заклятие. Напоил каким-то зельем. — Я не видела, но мне показалось, что Том пожал плечами. — Ты же знаешь, я в этом не разбираюсь, как и все не-маги.

— А со мной ему делать ничего не потребуется?

— Нет. Всё, что нужно, с тобой сделаю я.

Его ответ прозвучал так мрачно, что я, поёжившись, предпочла вернуться к мыслям о медальоне.

На каком основании Гэбриэл втянул в эту историю мистера Хэтчера? Неужели и ему рассказал, что Том — оборотень? И тот, знавший Тома долгие годы и относившийся к нему с большой теплотой, тоже согласился закрыть глаза на то, что рядом с ним будет жить и здравствовать бывший оборотень?

Настолько, что смог спокойно улыбаться ему и подарить портсигар на свадьбу?..