ЛВ 2
Шрифт:
Призадумался водяной, волосы на спину перекинул, глаза закрывающие, и вопросил:
— А стоит ли ее хранить, нежить-то?
— А я не ведаю, в том то и проблема главная, Воденька.
Перевернула еще несколько страничек, и поняла что тону в терминах, словах мудреных, да словоблудии излишнем. Конкретики бы, хоть капелюшечку.
— Как по мне — уничтожить бы разом, да и дело с концом, — уверенно водяной сказал.
Посмотрела на него внимательно, да и сказала:
— Тогда и я погибну. И лешинька мой. А опосля —
— Помню, — кивнул Водя, — но и шибко умными назвать-то их сложно.
— А кого из нас умными-то назвать можно? — вздохнула я.
Промолчал водяной, я же книгу отложила, да следующую взяла.
Трудно искать то, что не ведаешь, о чем не ведаешь, и даже не ведаешь, есть ли в книгах учебных то, что мне надобно. Словно песок сухой просеиваешь, в поисках воды. Просеиваешь, просеиваешь, а он сухой и горячий, и может даже и воды в нем не водилось никогда.
И тут вдруг взяли да и дали мне воду.
Я от неожиданности вздрогнула, на кубок серебряный поглядела, на руку черную матовую, что держала его, а опосля на аспида, что явился неведомо как обнаружив нас-то с водяным, и только после поняла — браслет. Браслет обручальный на нем да на мне, вот и нашел.
— Благодарствую, — ответила робко, осторожно серебра касаясь.
И не обожгло оно меня, болью не отдалось, словно и нет во мне теперь ничего от нежити, словно вовсе не осталось. И все же первый глоток осторожно я сделала, кубок в руках дрожал, но и от воды, что в серебре подана была, плохо не стало мне.
А аспид опустился рядом, тележку пододвинув плечом… а тележка-то немалая была, сел, локтями в колени упираясь, на меня посмотрел укоризненно, на водяного с явственным обещанием опосля чешую-то ему поистрепать, а затем у меня спросил:
— Нашла что?
— Н-н-нет, — ответила с заминочкой, просто страшно мне вдруг за Водю стало, прямо таки тревожно. — Но ищу, я ж упорная.
— Это мне ведомо, — хмыкнул аспид.
Помолчал, куда-то вперед глядя, и спросил вдруг:
— Что делать сегодня будем?
— Вы — ничего, — молвила тихо, и взялась воду допивать.
Повернул голову аспид, да на меня посмотрел внимательно, но окромя внимательности еще и гнева в том взгляде было с избытком.
Вздохнула я, кивком на небо указала, и сообщила:
— Сегодня луна полная на небо взойдет, так и нежить полна силы будет.
— И нежить и нечисть, — с нажимом аспид произнес.
Так-то оно так, вот только:
— Теперь частью нежити я управлять смогу, видимо.
Помолчал аспид, да и уточнил:
— В том уверена?
Уверенности
— Если шанс есть такой, то смысл мне рисковать войском своим, вампирами да оборотнями?
— Сегодня луна полная, сегодня сильны будут и вампиры и оборотни, оборотни особенно, — с нажимом аспид произнес.
И прав он был. В полнолуние оборотни силу получают особую, и равным им нет в ночь луны первую, да только — нежить тоже особую силу имеет.
— Рисковать оборотнями не буду, — сказала упрямо. — И вампирами не буду тоже.
— Неужто? — издевательски аспид произнес. — А как тогда завоеванную территорию удержать планируешь? Или отдадим все с трудом завоеванное?
Глянула на него с грустью, что на душе камнем тяжелым давила, очередную книгу захлопнула бережно, к уж просмотренным поставила, да и молвила тихо:
— Не будет боя сегодня. И отдавать завоеванное не будем, ничего делать не станем. Разве что вот мне с одним магом поговорить придется.
— Это с кем? — напряженно спросил аспид.
С кем, с кем… с тем, кто мне от чего-то совсем уж близким стал, с тем, кто:
— Кто тебе ведом преотлично, господин Аедан.
И от чего-то при этих словах дрогнул аспид, маревом темным окутался, словно темнотой своей приход сумерек ускорил, да только мне не важна была его реакция, я другое узнать хотела.
— Как закончит дела свои важные с императором архимаг Агнехран, дай знать мне, разговор к нему есть. Серьезный.
Неодобрительно Водя на меня поглядел, на аспида я сама не глядела, даже когда произнес он:
— Сообщу.
— Благодарствую, — ответила, колени обняв, да голову поверх уместив.
Платье, опосля нашего с Водей побега высохло давно, а все равно как-то зябко было. И неуютно. Словно сырость изнутри заполняла. Мертвая сырость. А ведь мне придется ее впустить в себя по ночи. Придется принять. Придется научиться жить с нею. Придется. Другого выбора нет.
— Побледнела ты, Весь, — вскинулся Водя.
— Пройдет, — отозвалась, колени крепче обнимая.
Становилось зябко. Сумерки уж сгущались, предвещая ночь, днем я не отоспалась, ища ответ на вопрос, которого похоже и не существовало вовсе, муторно было, горько, но не страшно. Страшно мне уже не было. Самое страшное в моей жизни уже произошло, так что куда уж страшнее. Справлюсь. И не с таким справлялась.
«Лешинька, пусть русалки пир готовят», — попросила друга верного.
Леший шелестом ветвей ответил. Тут по воде звон прошел — русалки водяного вызывали.
— Случилось что? — спросила встревожено.
Водя головой отрицательно мотнул, прислушиваясь к сообщению, затем только ответил:
— Скверны в Заводи после воинства твоего собралось не мало, нужно изничтожить.
Кивнула, понимая, да и спросила только:
— Справишься?
Усмехнулся улыбкой шальной, да и ответил: