Львиное сердце
Шрифт:
– Очень может быть, – согласился валлиец. [3]
– Черт возьми. Что, если об этом узнает король?
– Может, и не узнает. От земель Сатерлендов до Эдинбурга по крайней мере две недели хорошего ходу.
– Но морем всего четыре дня. Потому-то отец и вернулся так скоро. – Лицо Росса сделалось суровым. – Будь проклята его мстительность! – Он откинул палку и в ярости вскочил с кресла. – Отец обещал матери и мне оставить их в покое.
Подойдя к узкой щели в стене, которая служила окном, Росс оперся руками о камень.
3
Валлиец – уроженец Уэльса.
Его молодой господин, в отличие от других Кармайклов, был хладнокровен и разумен. Это была одна из причин того, что Оуэйн покинул свой родной Уэльс и служил у Росса. Но одержимость лэрда Лайонела, жаждущего отплатить за смерть Лайона, своего старшего сына и наследника, истощила терпение Росса.
– Отец имеет право отомстить за смерть сына, – отважился вставить Оуэйн, пытаясь успокоить Росса.
Но Росс был неумолим.
– Если король Давид узнает об этом, он объявит нас всех вне закона, как грозился сделать в прошлый раз, когда отец отправился на север поохотиться на Сатерлендов.
Оуэйн что-то буркнул в знак согласия. Росс боялся не за себя, а за мать, шестерых братьев и сестер, а также членов клана. Он серьезно относился к своим обязанностям наследника, несмотря на то что они свалились на него неожиданно, когда Лайон был убит десять месяцев назад в Кертхиллском замке, куда приехал, чтобы жениться на Сьюзан Сатерленд.
– Может быть, если вам съездить к королю и объяснить ему…
– Объяснить что? – Росс резко повернулся к нему с пылающим взором, напоминающим отцовский яростный взгляд. – Что отец не хочет поверить в несчастный случай и, несмотря на показания свидетелей, считает, что Эаммон Сатерленд убил Лайона? И что он не успокоится, пока море не покраснеет от крови Сатерлендов, даже если из-за этого клан Кармайклов будет вне закона? – Росс тяжело вздохнул, взлохматив загорелой рукой густые черные волосы, унаследованные от отца.
– Может быть, после этого нового поражения он позволит вам послать кого-нибудь в Кертхилл понаблюдать за Сатерлендами и узнать правду?
Росс фыркнул.
– Что бы я ни предложил, отец говорит «нет». – Это обижало Росса, но еще больше обижало то, что, хотя Росс уже четыре месяца как вернулся с войны в Уэльсе, и десять месяцев прошло со дня смерти Лайона, отец до сих пор официально не объявил Росса своим наследником. – Отца не интересует правда, он просто хочет убить как можно больше Сатерлендов.
– Да, горе часто граничит с безумием.
– Его следует приковать к постели, пока он не выздоровеет, иначе его мстительность нас всех безвременно сведет в могилу, – продолжал Росс, снова запустив пальцы в волосы. – Как только я увижу, что с ним все в порядке, то отправлюсь в Кертхилл сам.
Пораженный, Оуэйн подошел к Россу и схватил его за
– Это безумие становится заразительным. Чего вы добьетесь, подвергая себя такой опасности? – спросил он.
– Правды.
– Правды! – Оуэйн чуть не выругался. – Вы что думаете, лэрд Лайонел удовлетворится, если вы притащите ему беднягу, чья стрела угодила Лайону в спину?
– Надеюсь.
Оуэйн покачал головой.
– Сомневаюсь, что все будет так просто. Горе лэрда огромно и ужасно.
Так же огромно, как была его любовь к Лайону, подумал Росс и тяжело вздохнул.
– Кроме правды, мне нечего ему предложить. Если этого окажется недостаточно, чтобы прекратить его безумие, тогда я запру его в башне.
– Росс Кармайкл, как ты смеешь говорить такое? – раздался детский голосок.
Он обернулся и увидел свою одиннадцатилетнюю сестру. Она стояла в дверях, скрестив руки на плоской груди, а в фиалковых глазах, которые она и Лайон унаследовали от отца, сверкал гнев.
– Элспет, ты не поняла, – начал было Росс, примирительно подняв руку.
– Я прихожу сказать тебе, что отец вернулся, – и что же я слышу? Что ты замышляешь измену. Предатель! – Она резко развернулась и выбежала из комнаты.
Росс вздохнул.
– Теперь уж точно быть беде. Мне лучше пойти вслед за ней, пока она своими выдумками не запутала нас всех еще больше.
Тем не менее он прежде запер в железный ящик свои бесценные счетные палочки и большую книгу, в которой велся учет арендной платы фермеров. Росс вел подсчеты с одиннадцати лет, поскольку ни у отца, ни у Лайона на это не было времени и не хватало способностей.
– Может быть, вам следует догнать ее? – спросил Оуэйн.
– И прибежать, покраснев и запыхавшись, словно мальчишка, пойманный на краже яблок?
Росс был гордый. Даже чересчур, как говаривал Лайон, предупреждая брата, что в один прекрасный день его непреклонность погубит его. Росс опять вздохнул и стал думать о том, как лучше утихомирить отцовский гнев. Раньше ему даже нравилось противостоять своему капризному отцу, но после смерти Лайона он потерял интерес к подобным спорам, так как за борьбой двух сильных характеров скрывались боль и чувство вины.
Стараясь не думать о прошлом, Росс вышел из счетной комнаты, представляющей собой альков его спальни в старой башне. Башня была построена еще первым лэрдом Кармайклом как форт; вниз из башни, извиваясь, вели узкие, крутые ступени, так что подняться по ним в случае чего враги могли только по одному. Спускаясь по лестнице, Росс собирался с мыслями, готовясь к предстоящему трудному разговору, как к схватке.
Он вышел на аккуратно выложенный булыжником двор, окруженный с трех сторон башнями; дело рук поколений процветающих Кармайклов, башни выглядели словно массивные серые стражи, охраняющие другие сооружения: кухни, конюшни и часовню. Несмотря на внутреннее смятение, Росс ощутил гордость, глядя на маленький, тщательно спланированный город. Город был чистый и полный жизни, не хуже любого другого в Шотландии. Правда, Росс никогда не стремился к правлению, но для него родным был каждый камень, а это превращало долг и обязанность в любимое занятие.