Львы Аль-Рассана
Шрифт:
Они несли полсотни факелов. Альвар видел мечи и пики, деревянные дубинки, ножи. Лица были искажены ненавистью, но Альвар почувствовал в толпе скорее страх, чем ярость. Его взгляд все время возвращался к этим отрезанным, капающим кровью головам. Ужас или гнев – это не имело большого значения, правда? Эта толпа уже совершила убийства. Стоит только начать, а дальше убивать легко.
В этот момент Хусари ибн Муса шагнул вперед и вышел из тени ворот под последние лучи заходящего солнца. Он поднял обе ладони, показывая, что они пусты. Безумие, у него
Постепенно, от передних рядов к задним, распространилось молчание. Кажется, они дадут ему сказать. В этот момент Альвар заметил, как сверкнуло летящее лезвие в луче солнца. Не успев ничего сообразить, он рванулся вперед.
Его щит, выставленный перед Хусари, отразил удар летящего ножа, тяжелого орудия мясника. Нож со звоном покатился по камням. На этом ноже запеклась кровь, как заметил Альвар. Раздались крики, потом опять наступила тишина.
– Ты что, круглый дурак, Мутафа ибн Башир?
Голос Хусари прозвучал резко, четко, насмешливо. Он заполнил пространство перед воротами.
– Ведь не со мной спит твоя жена, а с ибн Абази, который стоит рядом с тобой!
В изумленном молчании, которое последовало за этими словами, кто-то рассмеялся. То был тонкий, нервный смех, но все же смех.
– Кто ты? – крикнул другой голос. – Почему ты стоишь перед воротами тех, кто убивает детей?
– Кто я? – воскликнул Хусари, широко разводя руками. – Я оскорблен и обижен. Кроме всего прочего, ты должен мне деньги, ибн Динас. Как ты смеешь делать вид, что не узнаешь меня?
Снова пауза, снова настроение чуть-чуть изменилось. Альвар видел, как люди из передних рядов быстро объясняли происходящее задним. Большая часть громадной толпы оставалась за углом и всего этого не видела.
– Это же Хусари! – воскликнул кто-то. – Это Хусари ибн Муса!
Хусари быстро сдернул с головы кожаную шапку и отвесил изысканный поклон.
– И завтра тебе доставят отрез хорошей ткани, ибн Жани. Разве я так изменился, что даже друзья меня не узнают? Не говоря уже о должниках?
«Конечно, он изменился. Очень сильно изменился. И еще он старается выиграть для них как можно больше времени», – понял Альвар. Рядом с Альваром Аммар ибн Хайран еле слышно пробормотал:
– Опусти меч, расслабься. Если он задержит их на достаточно долгое время, наместник пришлет сюда солдат. Он не может допустить, чтобы сегодня ночью в городе устроили пожар.
Альвар повиновался, стараясь найти нечто среднее между настороженностью и внешним спокойствием. Трудно было прикидываться спокойным, глядя на эти отрезанные головы, покачивающиеся на пиках прямо перед ними. Две их них принадлежали женщинам.
– Хусари! – крикнул кто-то. – Ты слышал? Джадиты идут!
– Ну и что? – рассудительно ответил ибн Муса. – Наши стены в свое время выдержали осаду пострашнее. Но во имя святого Ашара, разве вы сошли с ума, если устраиваете мятеж в собственном городе, когда враг у ворот?
– Киндаты с ними заодно! – крикнул чей-то пьяный голос. Того самого человека,
Тогда Хусари рассмеялся.
– Ибн Башир, возблагодари звезды, под которыми ты родился, за то, что мяснику требуется не больше мозгов, чем тому мясу, которое он разделывает. Киндаты боятся джадитов больше, чем мы! На севере их держат в рабстве! Здесь они живут свободно и платят за нас половину налогов, да еще покупают твое жилистое мясо, даже когда ты придерживаешь весы своим толстым пальцем! – Альвар заметил в толпе улыбки.
– Ни один из них не погиб в День Крепостного Рва! – раздался другой голос, такой же хриплый, как у мясника. Альвар уловил рядом с собой какое-то движение и почувствовал, что остался один.
– И что это доказывает? – спросил Аммар ибн Хайран, выходя вперед, на солнечный свет. Он медленно, демонстративно вложил в ножны свой великолепный меч, чтобы дать им время рассмотреть себя.
Его узнали сразу. Альвар видел, как это произошло. Увидел потрясение, замешательство, снова страх, даже благоговение. По толпе, к задним рядам, пронесся шепот, словно поток воды с холма.
Ибн Хайран не спеша оглядел толпу на улице.
– Последний правитель Картады хотел в прошлом году уничтожить самых знатных жителей этого города, в качестве урока всем вам. Кто из вас может назвать хоть одного киндата, который входит в их число? Знатный житель? Один из киндатов? Это забавно, – произнес Аммар ибн Хайран.
– Тебя отправили в ссылку! – крикнул какой-то храбрец. – Об этом объявляли прошлым летом!
– И вернули обратно этой весной, – хладнокровно произнес Хусари. – Стоящий рядом со мной человек, – я вижу, вы его знаете, – послан Альмаликом Вторым, правителем Картады, чтобы руководить нашей обороной против разбойников с севера.
Кто-то издал радостный крик, его подхватили другие. Лица заметно просветлели, настроение снова изменилось. Альвар перевел дух.
– Тогда почему он здесь, почему не с наместником?
– С этой жирной свиной отбивной? – возмутился ибн Хайран.
Снова раздался смех. Наместника не любили; наместники редко пользуются любовью. Аммар покачал головой.
– Избавьте меня от этого! Я предпочел бы быть с женой ибн Башира, если хотите знать правду. Но если мне поручена оборона вашего города, не могу же я позволить его сжечь, правда?
– О! Любовь моя! Я здесь, мой господин! Я уже здесь!
Откуда-то из толпы посреди улицы женщина усердно махала руками. Мясник ибн Башир обернулся и посмотрел туда, его лицо наливалось краской. Теперь уже смеялись все.
– Вам известно, – серьезно произнес Аммар, когда веселье стихло, – что мувардийцы движутся сюда, пока мы беседуем. У них приказ подавлять любое возмущение. Боюсь, что я пока еще не могу держать их полностью под контролем. Я только что прибыл. Я не хочу, чтобы кого-то убили здесь сегодня. Это может испортить мне удовольствие от того, что я запланировал на эту ночь. – Он застенчиво улыбнулся.