Львы в наследство
Шрифт:
Как ни грустно, факт остается фактом – многие гости посещали Кору лишь затем, чтобы потом похвастаться: мы, мол, помогали самому Джорджу Адамсону; помимо всего прочего, из-за этого штатные служащие все меньше чувствовали себя ответственными за нормальное функционирование лагеря. В частности, я убедился в том, что очень немногим (если кому-либо вообще) из них было ведомо, как пользоваться радиотелефоном при несчастных случаях.
Кампи-иа-Симба, который мог бы стать меккой для энтузиастов борьбы за охрану природы и профессионалов природозащитного дела, местом обмена идеями и опытом, превратился (во всяком случае, в период, когда я там был) в настоящий проходной двор. Присутствие в лагере случайных людей вело к тому, что конфликт неизбежно должен был разразиться.
Некоторых посетителей знакомство с Джорджем наполняло дутым сознанием собственной значимости; больше всего докучали почтенному старцу юные посетительницы, подчас не дававшие ему проходу. Самым же печальным в этой истории было вот что: хотя Джордж и тяготился посетителями, особенно когда лагерь бывал переполнен, но, необыкновенно добрый от природы, не мог ни сказать решительного нет незваному гостю, ни вытурить из лагеря зажившегося туриста.
Я знал, что при таком положении вещей мне здесь
Более того, я не понимал, хочет ли Джордж, чтобы я остался у него надолго, а если да, то в каком качестве. Правда, во время съемок Эдриан Хаус спросил меня о моих планах на будущее, а Сэнди Голл задал вопрос в упор, хочу ли я навсегда поселиться в Коре. Я чувствовал, что общее мнение склонялось в пользу того, чтобы я остался с Джорджем, и это вызвало в моей душе смешанные чувства.
Я вернулся к холмам на следующий вечер. На сей раз со мной были Мохаммед и Джулия, которая за последние недели отлично приспособилась к жизни среди дикой природы. Сью вернулась домой в Англию, и как-то утром Джулия спросила меня, не может ли она быть мне полезной в поисках Люцифера. После некоторого раздумья я дал согласие. Хотя ее багаж знаний был пока невелик, сила ее заключалась в энтузиазме. Впоследствии помощь ее оказалась неоценимой. Рутинная работа по выслеживанию львов днем, а затем наблюдения за ними ночью требовали немалых усилий и выполнения многочисленных обязанностей: поддержание в надлежащем количестве запасов провианта и воды, подготовка фляг, фонарей, постелей, не говоря уже об изнуряющих ночных вахтах и дневных поездках. Я и не надеялся, что Джулия все это выдержит в течение долгого времени, но был благодарен ей за предложенную на ближайшие дни помощь.
Мы разбросали по уступу, где я провел прошедшую ночь, небольшие кусочки мяса, а затем оттащили остатки верблюжьей туши за десять километров к Спальной скале (Sleeping Rock) и там привязали к дереву.
Когда завечерело, осмелели шакалы. Мы с Джулией и Мохаммедом уселись на скале, а эти хищники повылезали из своих убежищ и приступили к еде, порой хрустя мелкими костями, – все эти звуки могут привлечь внимание львов. Затем Джулия отправилась спать на крышу лендровера, пока не настанет ее черед заступать на вахту.
Мы же с Мохаммедом сидели, мирно болтая, и не заметили, как взошла луна. Нам, двум старым приятелям, было легко в компании друг друга. Он потягивал пиво, пренебрегая заповедями своей мусульманской веры; ну а я мог себе позволить кое-что покрепче – виски с водой. Это было вполне простительно, если учесть дорожную тряску и упадок духа, вызванный тем, что Люцифер так и не появлялся.
Как– то странным образом получилось, что ночью мы с Мохаммедом проснулись одновременно: пробудившись на крыше лендровера, я слышал, как он шевелится на матраце подо мной в кабине. Тогда мы вместе принялись кликать Люцифера через громкоговоритель в надежде, что он где-то рядом, -вдруг услышит и придет? Но лев нас не слышал – он был где-то далеко.
За ночь мы настолько утомились, что на следующее утро уже ничего не ждали. Кромешная темень незаметно сменилась рассветом. Уложив пожитки в машину, мы снова тронулись в путь вдоль просеки, потом по дороге, затем назад, но вокруг было пусто – ни малейших признаков льва, ни звука, ни следа.
Когда совсем рассвело, мы решили, что двинемся на север, затем снова проедем вдоль просеки и вырулим к Тане, расположенной далеко отсюда. Я считал, что лев может находиться где-то в районе просеки, в той местности, которую я до сих пор не обследовал. Мы отъехали по тряской дороге километров восемь, когда Мохаммед, толкнув меня под руку, устремил взгляд вперед и шепнул:
– Сомалийцы!…
Я взглянул туда и увидел четыре ускользающие фигуры, явно намеревавшиеся скрыться среди желто-коричневого колючего кустарника. Затем в поле зрения оказалось стадо верблюдов. Я предложил Мохаммеду вступить в разговор с пастухами и расспросить их, не видали ли они львиных следов. Я сказал ему, чтобы он объяснил: здесь не аскарис (солдаты), а музунгу (белый человек), и мы заняты поисками льва.
Я замедлил ход и выключил мотор. Мохаммед решительно выскочил из машины на опустевшую дорогу и крикнул в тишину кустов: