Лягушка-принцесса

Анфимова Анастасия Владимировна

— Всё, что только в моих силах! — пылко заверил тот.

— Я видел у вас много свитков, — сказала беглая преступница, говоря о себе в мужском роде.

— Более двухсот! — гордо вскинул подбородок хозяин дома. — Кое-что осталось ещё со времён моего добродетельного названного отца. Некоторые я приобрёл сам, другие мне подарили.

— Вы не будете возражать, если я возьму что-нибудь почитать?

— О боги, конечно, нет! — всплеснул руками отпущенник. — Всё моё собрание в вашем распоряжении! Что вам принести?

— Я

бы хотел выбрать сам, — покачала головой Ника.

— Пожалуйста! — охотно согласился мужчина. — Как угодно! Я не буду запирать комнату. Как подыщите что почитать, закроетесь сами.

— Непременно, — заверила его собеседница.

Быстренько собрав посуду, владелец заведения ушёл. Пройдя вслед за ним в соседнюю комнату, девушка окинула плотоядным взглядом забитые свитками стеллажи, предчувствуя, казалось, давно забытое и навсегда потерянное удовольствие от просмотра книжных новинок в магазине.

Часть папирусов успела изрядно потемнеть, что ясно указывало на их почтенный возраст. Однако, судя по обтрёпанным краям, они служили не только для демонстрации учёности хозяина кабинета. Их явно часто разворачивали.

Первым под руку беглой преступницы попалась поэма Микуна Нерка "Сад Диолы". Судя по толщине, произведение достаточно объёмное, чтобы надолго занять внимание читателя, отвлекая его от посторонних мыслей.

Вот только девушка не считала себя любительницей поэзии, поэтому, без сожаления отложив в сторону "Сад", увлечённо продолжила поиски.

Подобно всякому цивилизованному человеку, Лав Птаний Сар имел в своей библиотеке, как произведения современных модных философов, так и трактаты знаменитых мудрецов древности.

Подумав, Ника решила отложить сии зубодробительные сочинения на будущее, когда впечатления от недавних событий улягутся, и она сможет хотя бы немного сосредоточиться на содержании скучных текстов. Сейчас же скрывающаяся от властей правонарушительница остро нуждается в чём-то более развлекательно-увлекательном.

Вот пьесы Сваторя Скепсийца подойдут, поскольку этот драматург писал не только мрачные, полные страданий драмы, но и весёлые искромётные комедии вроде той же "Змеи и кувшина", что ставили актёры урбы Гу Менсина.

Положив папирус на стол, девушка продолжила осмотр стеллажей, но уже без прежней тщательности, просто пройдясь взглядом по заполненным ячейкам. Один из свитков выглядел явно новее остальных, выделяясь белым цветом на фоне гораздо более тёмных соседей.

Взяв его, Ника прочитала мудрёное название: " Трактат о новых цифрах и способах счисления отличающихся точностью и простотой предложенных высокоучёным мужам и жёнам госпожой Ирдией Корнеллой Сапиеной из славного города Нидоса".

"Надо же, женщина-математик в это время да ещё, судя по имени, из радланской семьи, — усмехнулась про себя беглая преступница и нахмурила лоб. — Где-то я его уже слышала? Кажется, на пиру в Палатине о ней рассказывал тот

болтун…"

Она прикрыла глаза, стараясь вспомнить имя говорливого путешественника, нанятого в учителя сыну наследника престола.

"Килей! — наконец выдала память необходимую информацию. — Орис Килей Кватор. Он ещё хвалился, что побывал в тот самом Нидосе, который расположен чуть ли не на краю света, и очаровал тётушку".

Поскольку математика её интересовала ещё меньше, чем поэзия, девушка уже собралась вернуть трактат на место, гадая, каким образом подобное сочинение могло оказаться в библиотеке владельца публичного дома для мужчин нетрадиционной ориентации?

Но в последний момент передумала, развернула свиток чуть дальше и замерла от неожиданности.

Нервно сглотнув, Ника моргнула, тряхнула головой, прогоняя наваждение. Однако оно и не думало исчезать.

На белом папирусе, выстроившись по ранжиру, красовались непривычно угловатые, но вполне узнаваемые русские, то есть конечно же арабские цифры из её, Виктории Седовой, родного мира. Единичка, двойка, тройка… девятка, состоящая, казалось, из одних углов, а главное — круглый, пузатенький нолик, которому не хватало только двоеточия и скобок, чтобы превратиться в весёлый смайлик.

Чувствуя, как на лбу выступают мелкие бисеринки пота, девушка, тяжело плюхнувшись на сиденье без спинки, уставилась в потолок, медленно досчитала до ста и вновь посмотрела на зажатый в руках свиток.

Как и следовало ожидать, цифры никуда не делись. Так и стоят уродливыми кракозябрами, словно насмехаясь над её испугом.

"Стоп! — беззвучно выпалила попаданка, подняв левую руку. — Если их когда-то изобрели у нас, то и здесь могли додуматься. Тут же нет ничего сложного. Количество углов в фигуре обозначает число, а их отсутствие… — отсутствие числа!"

Стараясь удостовериться в этом, Ника принялась лихорадочно читать написанное простым и понятным языком пояснение. Ну так и есть! Принцип тот же. Вот только "ноль" называется "инарус", и это слово состоит как бы из двух: "пустота" и "порядок". Данный кружочек означает отсутствие чего либо и служит для определения разряда: десяток, сотня, тысяча и так далее.

Девушка озадаченно потёрла взмокший лоб. Всё это настолько походило на знакомую с детства систему обозначения чисел, что в непреднамеренную тождественность верилось всё меньше…

Прервав чтение пояснения на полуслове, она развернула свиток на длину руки и впервые за много дней с чувством выругалась вслух:

— Вот батман!!!

Госпожа Ирдия Корнелла Сапина привела несколько примеров сложения, вычитания и умножения в столбик, а чуть ниже деление уголком!

Понимая, что это уже никак нельзя списать на случайность, попаданка выронила свиток и закрыла лицо руками, чувствуя, как сознание буквально тонет под девятым валом сюрпризов!