Лягушка-путешественница. Часть 1
Шрифт:
– Хорошо, - немного растерянно кивнула пассажирка.
– Но разве у нас осталось что-то кроме сухарей? Или ты хочешь размочить их в горячей воде?
Купец удивлённо хмыкнул:
– Не плохая мысль. Но у нас есть немного фасоли.
– Хочешь, чтобы я сварила кашу?
– удивилась Ника.
– Что ты!
– замахал руками купец.
– Её и на пару раз не хватит! А кто знает, сколько ещё идти до ближайшей земли? Похлёбку готовь с фасолью... и кожей.
Криво усмехнувшись, он поинтересовался:
– Не пробовала такое блюдо в своих лесах?
– Нет, господин Картен, - покачала головой собеседница.
–
– У нас всему научишься, - как-то двусмысленно хмыкнул мореход.
– Главное, куски поменьше нарезать и подольше варить.
Он посерьёзнел.
– Вам все принесут. Останется только за огнём следить. Загорится палуба - пропадём.
Девушка понимающе кивнула.
Невольники уложили каменные плиты, поставили печку, принесли откуда-то засаленные до невозможности ремни непонятного происхождения, большой кувшин с дождевой водой и маленькую миску фасоли.
Обеспечив повариху всем необходимым, Пуст и Милим присоединились к матросам на палубе гребцов. Их хозяин встал к рулевому веслу, а Ал Жорк взгромоздился на тюк с металлической пластинкой, готовясь отбивать такт.
– Весла на воду!
– бодро выкрикнул Картен, и выждав пару секунд, тягуче скомандовал:
– И-и-и раз! И-и-и раз!
Зазвенел металл, подхватывая слова капитана. Корабль неторопливо двинулся вперёд.
В отличие от моряков, Ника добывала огонь с помощью двух плашек, палочки и крошечного лука. Осторожно раздув задымившийся кусочек пакли, девушка сунула его в печь. Убедившись, что мелко наломанные щепки затрещали охваченные весёлым пламенем, быстро перебрала фасоль, выбрасывая мелкие камешки, обломки веточек и мышиный помет.
С того шторма, в котором судно лишилось мачты, прошло два дня. Всё это время моряки довольствовались размоченными сухарями. Хорошо, хоть дождь избавил их от жажды, дав возможность не только напиться, но и пополнить запас воды. Только голод никуда не делся. И хотя матросы не садились за весла, приходилось то и дело вычерпывать воду из трюма, что также требовало сил, которых у людей осталось и так не много. Наконец, сегодня Картен решил поставить печку и накормить команду горячим варевом.
Кромсая бронзовым ножом широкие засаленные ремни, Ника могла только догадываться, на сколько отвратительным окажется вкус этого блюда. Побросав кусочки кожи в котёл, она с тоской посмотрела на море. Где-то там в глубинах вод ходят табуны, стаи или как их там? В общем, огромное количество селёдки, скумбрии, горбуши и прочего минтая с креветками. А ей приходится есть эту гадость!
Со злости девушка промахнулась и задела палец кончиком лезвия. Пососав ранку, сплюнула за борт кровавую слюну.
"Ну и дурак же этот Картен и прочие мореплаватели, - с раздражением думала она, укладывая на разделочную доску "свежий" старый ремень.
– Нет, чтобы взять с собой какую-нибудь сеть или хотя бы удочку".
Вспомнив потрясающий вкус копчёной рыбы, девушка прикрыла глаза и нервно сглотнула набежавшую слюну. Приобретённый в этом мире опыт давно приучил её рассчитывать только на свои силы. "Хочешь есть, не жди, когда кто-то накормит. Добудь еду сама", - вот, пожалуй, главный принцип первобытной жизни.
Удивляясь и ругая себя последними словами за то, что такая простая и гениальная мысль не пришла
Но благородный порыв тут же пресёк резкий окрик Картена:
– Куда, госпожа?! За печкой следи.
Сердито дёрнув плечами, Ника приподняла деревянную крышку с котла, где в кипятке кувыркались неприглядного вида обрезки. Пахло гадко, но съедобно.
"Как у старого киоска с шаурмой на Школьной", - почему-то вспомнила она с лёгкой ностальгией.
Зачерпнув деревянной ложкой, хлебнула бульончику. Горько, но есть можно. Рискуя, пожевала шатавшимися зубами жёсткий, как подошва, кусок. Хотя, что ещё взять с ремня?
– Ну как, госпожа Юлиса?
– смеясь, крикнул купец.
– Уварилась?
С трудом пропихнув в желудок измочаленный комок, стряпуха отрицательно покачала головой:
– Суховато ещё.
Сняв пробу в следующий раз, девушка не уловила особой разницы, зато обратила внимание на то, что гребцы уже еле шевелят вёслами. Решив, что после такой гребли и долгой голодовки они и кирпич сожрут, сыпанула в котёл фасоль, украдкой бросив одну в рот.
Варево получилось отвратительным на вкус, цвет и запах. Тем не менее, усталые моряки ели так, что за ушами трещало. Да и пассажирка от них не отставала, забыв, что "настоящая леди ест как птичка".
"Вас бы на этот кораблик, - с раздражением думала Ника, обращаясь к невидимым аристократкам.
– Пожить с месяц в окружении солёной воды и голодных, во всех смыслах, матросов. Поглядела бы я на ваши холеные породистые рожи".
Она зло хлопнула себя по руке, растирая между пальцами не успевшую увернуться блоху.
Солнышко припекало, и почти вся команда улеглась на тёплую палубу переваривать непривычно сытный обед перед новым сеансом гребли. А стряпуха, посчитав свою миссию выполненной, занялась воплощением мечты.
В качестве лески подойдёт нить из крапивы, запас которой она захватила с собой на всякий случай. Палку под удилище найти тоже не проблема. Червей можно попробовать заменить на куколки каких-то насекомых, найденных в щели трюмной перегородки. Но где взять крючок?
Девушка обратилась к Картену. Дремавший купец долго не мог понять, что хочет от него знатная пассажирка. А разобравшись, беспощадно поднял её на смех.
– Это вам не Маракана, госпожа Юлиса. И не ваши лесные ручейки с озерками. Вы ничего не поймаете в здешних водах, во всяком случае, не на такую снасть. Ерундой не занимайтесь.
Однако, ни обидные слова, ни откровенно издевательский тон уже не могли смутить охваченную энтузиазмом девушку. Набычившись, она уныло пробубнила:
– А я попробую!
Пихнув развалившегося морехода, Ника взяла свою корзину и вышла из каюты. Кроме заячьих шкурок, одежды и мелочей на самом дне лежали несколько запчастей, оставшихся от её инвалидного кресла, тоже залетевшего в этот мир. Наставник посоветовал взять их с собой и отдать какому-нибудь искусному кузнецу, чтобы тот сделал кинжал из этого превосходного металла. Используя железки не по назначению, путешественница кое-как согнула бронзовую иглу. Умудрившись при этом сильно распороть себе палец. Продезинфицировав рваную рану единственным доступным способом, крепко замотала куском тряпочки.