Лягушка-путешественница. Часть 1

Анфимова Анастасия Владимировна

Послышался деревянный стук и довольные голоса матросов.

– Эй, Пропид!
– крикнул Марбет, открывая трюм.
– Оклемался, старый краб? Чего молчишь?

– Он умер, - негромко сказала девушка.

– Вот как?
– хмыкнул моряк вполголоса.
– Нут Чекез, передай хозяину, что старик умер.

Послышались усталые голоса:

– Точно мёртв? Ещё бы, после такого удара. Отмучился. Жаль, хороший матрос был.

– Что, в самом деле умер?
– в квадратном проёме показалась недовольная физиономия Картена.

–

Да, хозяин, - откликнулся кто-то.
– Душа небось уже в Тараре.

Капитан потянул носом.

– Отправьте его за борт. Да приберитесь тут, воняет.

Он, кряхтя, встал, а подчинённые стали переругиваться, решая, кому вытаскивать мертвеца.

– Не мог помереть на палубе, - ворчал Тритин Версат, волоча бездыханное тело.

– Подожди!
– остановил его Вулин.
– Я сандалии возьму. В царстве Нутпена они ему ни к чему.

– Вот ещё!
– отозвался державший Пропида Дуста на ноги Нут Чекез.
– Как убирать, так другие, а как что взять, он первый.

– Чего!
– встрепенулся претендент на потрёпанную обувь.
– Зубы лишние?!

– Да я сам тебе шею сверну!

– А ну, хватит!
– рявкнул Ус Марак.
– Отдай ты ему эти сандалии. Они все равно на твои лапищи не налезут.

– Тогда пусть и сам тащит!
– громко проворчал Нут Чекез, и ноги старика глухо ударились об пол.

– Ну, мне долго ждать?
– вскричал Тритин Версат.

Встав на четвереньки, Вулин подхватил мёртвое тело. Вслед за ними на палубу выскользнула Ника. Дождь почти перестал. Но ветер, казалось, и не думал слабеть, по-прежнему громоздя вокруг судна гряды свинцово-серых волн.

Девушка хотела отвернуться, но глаза словно сами собой следили за скорбной парой. Пригибаясь от порывов ветра, матросы лениво перевалили мёртвое тело через борт.

"Вот и все", - она поёжилась то ли от забравшегося под рубаху холода, то ли от мысли, что её, вполне возможно, ожидает такой же конец. "Бросят в море, и не видать ни империи, ни имения, ни прочих радостей аристократической жизни".

– Ты идёшь, госпожа?
– хмуро поинтересовался Вулин, собираясь захлопнуть люк.

– Ещё нет, - покачала головой Ника.

Равнодушно пожав плечами, моряк исчез в трюме.

Торопливо проделав то, о чем давно мечтала, едва не кувыркнувшись при этом через борт, она отправилась проведать свои вещички.

Одеяло, шкуры и плащ мокрыми грудами валялись на палубе. Когда матросы убирали мачту, то сдвинули тюки, и все попытки выдрать корзину ни к чему не привели. Опасаясь доломать её окончательно, Ника решила бросить это дело до тех пор, пока не отдохнёт команда. Вряд ли моряки откажут единственной пассажирке в просьбе слегка отодвинуть груз.

Поёживаясь от холода, занялась лежавшей на палубе постелью. Понимая, что вещи безнадёжно испорчены, Ника, тем не менее, принялась их развешивать, чтобы ветер немного высушил мех. Она как раз закрепляла последнюю волчью шкуру

на перилах лестницы, ведущей с кормы на палубу гребцов, когда её окликнул Милим.

– Госпожа Юлиса, господин Картен просит вас зайти.

Раб вытер тыльной стороной ладони покрасневший нос и чихнул.

– Сейчас!
– бросила через плечо девушка, окинув взглядом пустынную палубу.

Матросы по-прежнему прятались в трюме и не горели желанием подышать свежим воздухом. Лишь рулевой торчал на корме, кутаясь в длинный кожаный плащ.

Комнатушка, которую занимал капитан этого корыта, представляла из себя ящик, примерно такого же размера, что и закуток Ники. Только потолок позволял стоять, пригнув голову, да пол застилали ковры и шкуры. Сейчас на льняной скатерти лежало скромное угощение: несколько кусков копчёной кабанятины на бронзовом блюде и прокалённые до каменной твёрдости куски лепёшки, заменявшие местным мореходам сухари. Ника хмыкнула. Купец расходовал их очень экономно, раздавая в обед, после того как съели все желудёвые лепёшки аратачей. Но ещё больше обрадовал гостью маленький кувшинчик с вином и полная кружка воды.

Отведя взгляд от всего этого великолепия, она посмотрела на капитана, с трудом удержавшись от горестного вздоха. Под ввалившимися глазами бареца пролегли тёмные круги. Серая с лёгкой проседью борода подчёркивала бледность осунувшегося лица. Пальцы рук, лежащие на коленях, дрожали. Даже голос сделался каким-то просительным.

– Садись, госпожа Юлиса, - он радушно пригласил гостью занять место напротив и рыкнул на застывшего у входа раба.
– Пошёл прочь!

Милим аккуратно прикрыл низенькую дверь с тремя окошечками, затянутыми полупрозрачной плёнкой. С учётом пасмурного дня, или уже почти вечера, в каюте наступил недобрый полумрак.

– У меня плохая новость, купец плеснул в оловянный стаканчик вина, и долив воды, протянул пассажирке.
– До Канакерна мы не доберёмся.

– Змея?
– спросила та.

– Ты уже знаешь?
– вскинул брови капитан.

– Пропид Дуст рассказал, - пояснила девушка, аккуратно вытирая губы.

– Жаль его, хороший моряк был, - себе Картен разбавлять вино не стал.
– Вовремя ушёл к Нутпену.

– Но ведь это всего лишь одно из течений?
– проговорила Ника, отломив кусочек мяса.
– Рано или поздно оно должно ослабеть либо повернуть назад.

– Может и так, - кивнул собеседник, вновь наполняя свой стакан.
– Только Змея тащит нас на север, в царство Такеры, где нет места живому человеку!

– И на севере люди живут, - возразила гостья.
– Даже там, где море сковано вечным льдом, и нет ничего кроме морозов и снега.

Мужчина засмеялся, запрокинув голову.

– Чего же они там едят? Сеют в сугробы пшеницу или ячмень?
– насмешливо проговорил Картен.
– Даже трава там не растёт, а значит, нет ни оленей, ни кабанов, ни даже мышей!