Лягушка в молоке
Шрифт:
Уже начались налёты германской авиации, но пока бомбили аэродромы и доки. Я знала, что скоро всё изменится. Прилетели совы, принесли списки и куцые кошельки. Спасибо Попечительскому совету, нас хоть и выставили из магического мира, но деньги прислали аккуратно. Мы помчались за учебниками на следующий день, довольные, что мантии нам покупать не придётся, я уже перешила имеющиеся. Выбрав погожий день, я постирала всю одежду и высушила её на солнышке, потом даже выгладила. Утюг на углях тоже нашёлся у сторожа, хорошо, что он не успел его пропить. Вот интересно, сторож бы без нас загнулся или нет? Мы его регулярно подкармливали, а он каждый день где-то напивался в дым. В общем, уживались
Оценки у Тома снова были сплошь самые высокие, да и у меня дела шли неплохо. Я получила целых два «Великолепно»: по гербологии и чарам, остальные были «Выше ожидаемого». Не зря я торчала в библиотеке всё свободное время, я очень собой гордилась. Так вот, мы купили новые учебники, и Том погрузился в сладостный мир новых знаний. Я зачёркивала дни на самодельном календаре и всё больше мрачнела. Налёты на Ист-Энд и Сити приближались с пугающей быстротой. Благодаря сэкономленным на мантиях деньгам, мы купили хорошую обувь мне и Тому, а ещё по случаю купили килограмм синей шерсти, я засела вязать свитера. Одновременно я выяснила, где ближайшие станции метро, и сложила всю одежду в сумку. Теперь в любой момент я могла схватить Тома за руку и рвануть к ближайшему укрытию. Одеяло и подушки я намеревалась захватить с собой, не помешает.
Пока на улицах стояло затишье, лондонцы вовсю делали вид, что никакой войны не существует. Все бодро передвигались по улицам, девушки носили нейлоновые чулки, пиджаки в стиле «милитари» и узкие юбки-карандаш. Как же меня раздражало отсутствие колготок, кто бы только знал! Нейлоновые чулки стоили дорого, более полутора фунтов, а рвались почти моментально, да еще перекручивались. Я купила одну пару и берегла её на торжественный случай. В остальные дни я обходилась носочками и гольфами. Носки Тому я регулярно штопала, надо отдать ему должное, носил вещи он очень аккуратно. Как и ожидалось, после получения писем сторож вообще перестал обращать на нас внимание, а мы совершенно от этого не страдали. По сравнению с прошлым летом мы жили весьма неплохо, хотя питание было однообразно до умопомрачения. По крайней мере, еда у нас была. Том неоднократно благодарил меня за сухари и смущался, что сам ничего не запас. Он клятвенно обещал исправиться в следующем учебном году.
Семнадцатого августа я устроила день большой уборки: вычистила всю кухню и прибралась в комнате Тома, помыла все коридоры, где мы оставили пыльные следы — в общем, постаралась свести к минимуму следы нашего пребывания. Том не задал ни единого вопроса, покорно таскал мне вёдра с водой и помогал прибираться. Восемнадцатого августа, ближе к вечеру, я собрала все наши нехитрые пожитки, устроила большое чаепитие и решительно взяла Тома за руку:
— Пошли.
— Куда, Хел? У нас комната оплачена с двадцать второго, а сегодня только восемнадцатое…
Я честно ответила:
— Том, сегодня будет большой налёт. Вот что хочешь говори, но иди со мной. Я чувствую, и всё тут.
Том даже не сомневался.
— Раз ты чувствуешь, я тебе верю. Пошли. А куда мы идём?
— На станцию метро «Ноттинг-Хилл Гэйт». Будем там торчать, пока сирена не взвоет.
И мы пошли. Сторожу мы оставили чайник и аккуратно закрыли за собой дверь. По своему обыкновению, он дрых, прикрывшись газетой.
— Постарайся поспать, ночь будет долгой.
Том честно постарался устроиться поудобнее, только смиренно попросил:
— Расскажи мне сказку, пожалуйста…
Мне давно нравились «Звёздные войны», поэтому я тихо заговорила:
— Давным-давно, в далёкой-далёкой галактике…
Том уснул, когда Энакин оказался на корабле. Я откинулась к стене и постаралась сосредоточиться. Мне спать нельзя — проснёмся без вещей, этого нельзя допустить. Читать было невозможно, слишком тускло горели лампочки, так что я тихонько вытащила спицы и сосредоточилась на вязании на ощупь. Необходимость считать петли и соблюдать рисунок заставили меня сконцентрироваться и не отвлекаться на далёкий гул. Эта ночь была длинной, одной из самых длинных ночей в моей жизни. Том хорошо спал, изредка посапывая, это согревало моё сердце.
Он проснулся, когда было ещё темно, и заставил поменяться с ним местами. Я вручила ему всё наше состояние, маленькую дамскую сумку с застёжкой «поцелуйчик», он спрятал её под одеждой и сел рядом. Я укрыла нас обоих одеялом и задремала. Проснулась я в скором времени, Том тряс меня за плечо и приговаривал:
— Хел, пора.
Мы вышли из метро организованно, где-то далеко в небе был виден черный дым пожарищ, но видимых разрушений поблизости не было. Мы добрались до Гайд-парка, умылись и перекусили, а потом со стоном упали на траву. Людей около нас устроилось немало, из болтовни мы поняли, что налёт был, бомбили Ист-Энд, люди видели пару десятков самолётов над городом. Я немного полежала, а потом решительно поднялась:
— Пойдем, поможем.
Том посмотрел на меня с ужасом:
— Нам нельзя колдовать вне школы, ты забыла?
Тут меня понесло:
— А без колдовства мы что, ничего не можем? Вставай, говорю! Успокоить, помочь, до медпункта довести, развалины проверить, пожар помочь тушить — на это палочки не нужно. Пошли.
И мы пошли. Целый день мы помогали тащить вещи погорельцам, помогали таскать воду пожарным, помогали доводить до сортировочного пункта растерянных людей, помогали, как могли. Ближе к вечеру пожарные выгнали нас из квартала, потому что ожидали новых налётов. Не зря ждали, налёт повторился вечером. Мы почти добежали до метро, когда завыла сирена. В этот раз нас несла толпа, мы еле устроились практически на шпалах. Зато Том отрубился моментально. Я тоже устала, но уложила его и встала рядом. Молодая женщина по-соседству усмехнулась: