Лысый... шиноби?
Шрифт:
— Ну же! Давай, сделай это! — Узумаки пылал энтузиазмом и готов был добровольно войти в гендзюцу.
Саске потер виски:
— Нет, это работает не совсем так, Наруто. Да и не собираюсь я тебя погружать сейчас в иллюзии.
— Э… почему?
— Потому что ты должен восстановиться, дурья башка! — ответила вместо брюнета Сакура. — Господин Паккун ведь сказал, что тебе нельзя пользоваться чакрой и нужно отлежаться.
— Да, слушай, что говорит господин Паккун, — мопс гордо выпятил грудь, видимо, временно позабыв об
Наруто огорчённо понурил голову.
— А что с Орочимару? — вдруг спросил он.
— Орочимару забрали и будут допрашивать. О нём не стоит переживать, — пояснил нинкен. — Вы довольно сильные ребята и с лёгкостью должны пройти испытание. Просто нужно немного подождать.
— Хорошо. — Наруто вновь лёг на футон. — Саске, а ты расскажешь, что было после того, как я отключился? А то я понял только в общих чертах, ну, что пришёл Какаши и победил Орочимару.
— Пф… — Учиха развернулся к выходу.
— Блин, ну мне же интересно, даттебайо! — не унимался блондин. — Хочу подробностей!
— Наруто, лежи и отдыхай! — прикрикнула Сакура.
— Но я же помру от любопытства… — Саске тем временем покинул пещеру.
На лицо Харуно выползла зловещая ухмылка. Её изумрудные глаза будто бы загорелись потусторонним огнём. Она достала из подсумка весьма немаленький шприц и пару ампул:
— Не успокоишься — буду колоть успокоительное.
Наруто сухо сглотнул:
— Да я чего? Я уже спать ложусь, хе-хе, — он изобразил глупую улыбку и повернулся набок, крепко зажмурившись.
— Ух… Сакура-чан стра-ашная, — едва слышно прошептал он.
— Чего ты там бормочешь? — сказала Харуно.
— Э-хех. Ничего. Говорю, спокойной ночи, Сакура-чан!
Глава 35
Раньше у него было имя... Правда, какое – он уже и не вспомнит. Да это и не важно. Прошлое казалось настолько туманным и расплывчатым, будто было всего лишь паршивым сном. Родители среднестатистические бесклановые шиноби. Мать погибла на задании, когда ему не было и четырёх. Отец – после этого спился и через некоторое время покончил жизнь самоубийством. Родственников больше не было, потому единственным вариантом оказался приют.
В Академию пошёл в шесть. На уроках не блистал, талантами обладал средними. Брал в основном упорством. Чунин-наставник, видя старания мальчика, предложил парочку индивидуальных занятий. Парочкой дело не обошлось. Как выяснилось позднее, сенсей был бывшим АНБУ, потому последующие тренировки оказались изнуряющими. Но он не жаловался. Он тренировался и тренировался... Вот уже и выпуск из Академии. Его определили в команду генинов. Наставником оказалась куноичи, джонин. Она была отличным сенсеем. К каждому применяла индивидуальный подход, выявляла сильные и слабые стороны, указывала на них, помогала отточить навыки. С её помощью он смог овладеть стихийными дзюцу в кратчайшие сроки. Эта девушка ему казалась ангелом, сошедшим с небес. Она была настолько красивой, что он готов был пожертвовать ради неё всем. Если бы не разница в десяток лет, он бы не задумываясь женился на ней.
После пары месяцев скучных D-ранговых миссий и командных тренировок они пошли на первое серьёзное задание. И на нём же он впервые увидел смерть.
Смерть сокомандников, а главное – её смерть.
Выжил
Он тряхнул головой, отгоняя лишние мысли о прошлом.
Усаги – так его теперь зовут. Безликий. Человек Данзо, что был внедрён в АНБУ при Хокаге, дабы быть в курсе дел. И в нужный момент пожертвовать собой, чтобы выполнить задание Корня. Лист не может распуститься на дереве, если у дерева нет корней. Благодаря тому, что Данзо-сама когда-то выбрал его, он может быть полезным. И хотя у корневиков не было эмоций, но он был другим. Он был особенным. Одним из лучших. Он понимал, что без Тёмной стороны Конохи – Деревня обречена. Он работал на её благо. Работал за идею. По крайней мере он в это верил.
Печати Корня на нём нет, ибо её могли выявить, а его задание, что длилось уже несколько лет, похоже, подходило к своему логическому завершению.
На улицах было ещё темно, однако до рассвета оставалось совсем немного. В такое время шиноби на постах становятся наиболее вялыми, невнимательными, и он собирался воспользоваться моментом, дабы освободить Орочимару. Таково его задание. В приоритете – сохранение сведений, что заключены в голове нукенина.
– О, здоров, Усаги, – вяло отозвался один из чунинов, что охраняли вход в подземелья, скрытый в одном из неприметных домиков. – Ты чего в такую рань сюда?
– Прибыл по приказу Хокаге, – ответил Усаги. – За пленником.
– Хм... и зачем?
– Хокаге-сама приказал проверить его.
– Ох, – качнул головой второй анбушник, – Да что ж там за пленник такой, а? Каждый час проверяют. Не знаешь, случайно?
Усаги покачал головой:
– Мне запретили разглашать эту информацию.
– У меня есть некоторые подозрения, – сказал первый. – Но ты же наверняка их не подтвердишь... Ну и ладно. Такое впечатление, что боятся, будто этот парень может сбежать. Кстати, буквально десять минут назад приходили медики, чтобы подлечить его, а то он, говорят, с такими ранениями, что и подохнуть может. Они, кстати, ещё там.
– Прошлому пленнику удалось сбежать, – резонно заметил Усаги. – Потому в проверках нет ничего особенного. А ирьёнины – это хорошо. Он не должен умереть раньше времени.
– Ну, не знаю, – не согласился первый охранник. – Если он настолько опасен, то, может, кончить его – и дело с концом? А то вдруг сбежит ещё.
– Сбежит, скажешь тоже. Да там, небось, фуин столько напихано, что даже биджу удержат, – подхватил второй. – Плюс – приходили устанавливать камеры наблюдения. Похоже, там держат кого-то уровня Саннинов.
– Ну так что, мы ещё долго языками чесать будем? – проворчал Усаги, стараясь показать раздражение. У него хорошо получалось имитировать нужные эмоции. Возможно, если бы его судьба сложилась иначе, он мог бы стать отличным актёром. – Я устал, как собака, хочу выполнить приказ Сандайме, доложить и идти на боковую. Уже вторые сутки без сна.
– Ладно-ладно, – поднял руки охранник. – Не кипятись, мы, знаешь ли, тоже о полноценном отдыхе можем только мечтать. У меня вон брат в экзамене на чунина участвует, так я весь испереживался. Лучше бы позволили патрулировать Лес Смерти, а то... ай! Ты чего, Воробей? – воскликнул он, потирая ушибленную голову.