Люби меня нежно
Шрифт:
Вадим вдруг вспомнил, что у него есть тысяча желаний, которые хотелось бы воплотить в жизнь, и тысяча запросов, которые надо удовлетворить.
Рядом с ним сидел призывно открытый мешок с деньгами, из которого можно черпать и черпать.
Да! Теперь Вадим мог ВСЕ!
— Ксюха и вы, девки, тащите его танцевать! — вскричал Александр Михайлович. — Это мне можно сидеть, так как годы уже не те, а вы — вперед!
Девицы вытащили Вадима в зал. Нырнув вместе с ними в танцующую толпу, он окончательно потерял себя. Пульсирующий ритм
— Беги от него, дурачок, — проговорила ему на ухо Ксюха. — Беги и не оглядывайся.
— Почему? — весело удивился Вадим.
— Поверь мне, — сказала она и исчезла, растворилась в толпе.
Он остался один на один с двумя длинноногими сиренами, которые кружились вокруг него, прижимались к нему, мимолетно целовали. Он видел их нескромные телодвижения, и желание разгоралось в нем, как пламя. Глаза его затуманились, подернулись пеленой полного безразличия ко всему, что творится вокруг, кроме одного — этих двух шлюшек, так откровенно зарабатывавших себе на хлеб с маслом.
Он притянул одну к себе и впился в ее полные ярко-алые губы, пахнувшие мятной резинкой и сигаретным дымом.
И тут сквозь эту пелену он увидел Юлю. Она стояла в танцующей толпе и смотрела на него.
Нечто странное, похожее на досаду, шевельнулось у него в душе. Как если бы его, жаждущего, оторвали бы от воды, когда он только-только к ней приблизился.
Потом пришел стыд, а после возникла злость на девушку за то, что она заставила испытать этот стыд. За то, что на мгновение она лишила его упоительного чувства свободы.
Юля стояла и просто смотрела на него. Такая чистенькая, такая правильная, такая понимающая, воспитанная на Чехове и Пастернаке, морщившая свой хорошенький носик, если читала или слышала неприличное слово, говоря при этом: «Какая пошлость», теперь она раздражала его.
Вадим угадывал ее изумление, ее непонимание и искреннее нежелание верить своим глазам.
— Девчонки, сопровождайте меня вон туда, — кивнул он в сторону Юли. — Надо кое с кем поговорить.
Троица приблизилась к девушке.
— Привет! — широко улыбнулся Вадим и сделал попытку ее поцеловать.
Она отстранилась.
— Ты вовремя, — продолжил он весело, как ни в чем не бывало. — У нас самое веселье. Кстати, познакомься! Это… Черт, я не помню, как их зовут! — засмеялся он.
Юля покачала головой.
— Да, вижу, у вас тут очень весело.
— Присоединяйся!
— Нет уж, спасибо. Я приехала только затем, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке. У вас… с отцом, как я посмотрю, установилось полное взаимопонимание. Рада за вас.
— Все действительно закончилось. Наши проблемы улажены! Да, девчонки? Все хорошо, прекрасная маркиза…
— Боюсь, все только начинается, — проговорила Юля печально. — Ладно, я пошла. Желаю вам хорошо повеселиться.
Она повернулась и вышла из зала.
Хорошенькая, миленькая, интеллигентная…
Вадим зло прищурился ей вслед.
Вадим оставил своих пассий и пошел за ней. Через яркий освещенный коридор, вниз по ступенькам на улицу…
— Подожди!
Она обернулась. В глазах огонь и слезы.
Ее вид остановил поток бурных слов, которые хотел обрушить на нее Вадим.
— Да, Вадик, у тебя что-нибудь еще? Что-то важное? — с горьким сарказмом спросила она.
— Я хочу, чтобы ты осталась со мной, — хмуро сказал он, стараясь твердо стоять на ногах.
— Зачем?
— Разве то, что мы были вместе, ничего не значит?
— Может быть, это когда-то что-то значило. Во всяком случае, мне так казалось. Теперь нет.
— Я теперь другой человек. Смотри, что у меня есть… — он вытащил из кармана пачку купюр. — Мы сможем жить, как люди… Как нормальные люди, Юлька! У меня теперь будут деньги… Много денег! Блин, даже ты столько не видела!
Купюры упали на грязный тротуар.
Она проследила за их полетом и усмехнулась.
— Другой человек? Кажется, ты всегда таким был. Просто я этого не замечала, Вадик. Или не хотела замечать.
Юля снова повернулась, чтобы уйти.
— Ты меня хочешь обидеть, да? — с пьяным негодованием поинтересовался он. — Ты меня хочешь обидеть?!
— Я не знаю, где ты, Вадим. В какой стране ты бродишь, в каких жутких джунглях путешествуешь. Я не знаю, где ты настоящий; где тот Вадим, которого… который мне дорог. И я не верю, что ты на самом деле думаешь, что стал счастливее.
Она понимала, что говорит сейчас в пустоту, отчаянно пытается докричаться до человека, находящегося далеко от нее. Она пыталась объясняться с человеком, который слышал и не слушал, видел и не хотел обращать внимания, хотя это было так просто — помнить об их общем СЕКРЕТЕ. Стоило только помнить о нем. Но он, видимо, забыл. Забыл так же, как и имена своих новых подружек. Если он их вообще знал…
Все это было обидно, стыдно и глупо.
— Ступай обратно, — сказала она. — Тебя уже твой папа, вероятно, заждался. И не только он…
Из темноты к ней вышел какой-то человек, и Вадим узнал в нем Евгения Ивановича. Кипящее, словно лава, бешенство немедленно затопило его сознание. Молча и грозно, как дождевая туча, Вадим пошел к ним. Свет фонарей плясал у него перед глазами, но он упорно шел к этим двум ненавистным фигурам.
Евгений Иванович обернулся первым и легко уклонился от неловкого удара, после чего сам от души двинул Вадима, так что тот упал на грязный растаявший снег у кромки тротуара.