Люби меня по-немецки
Шрифт:
Кажется, она с лихвой заполнила этот пробел наглостью и буферами.
— А ты хороша в гневе, — хмыкает под нос Курт, и я только сейчас замечаю, что всё ещё держусь за его локоть. Вытащив руку, ускоряю шаг и толкаю дверь в гостевую комнату.
— Да, я в гневе, но только лишь потому, что ужасно хочу спать!
— Разумеется. И совсем не потому, что приревновала меня к кузине.
— Ещё чего! Большей глупости в жизни не слышала, — хватаю подушку и начинаю яростно её взбивать, так, что перья летят. — Если ты не забыл, ты мне никто. А к "никто" младших сестёр не ревнуют. К
— Когда я нёс её на руках, она ущипнула меня за зад.
— Вот блин… — проглатываю нецензурщину. — Надо намекнуть тёте Тамаре, чтобы провела с дочерью воспитательную беседу, — оставив в покое многострадальную подушку, переключаюсь на покрывало. Мне просто жизненно необходимо вцепиться во что-то и душить, душить…
— Эй, на паникуй, я же сказал, что мне неинтересны сопливые девчонки.
— Да Боже ты мой, — опускаю бордовое безобразие и оборачиваюсь. Курт всё ещё стоит у двери, придерживая шаткую конструкцию из полотенца на бёдрах. — Вот скажи мне, кто тебе внушил, что ты настолько неотразим? С чего ты вообще взял, что мне интересно, кого ты там предпочитаешь? Да мне плевать! Меня волнует только тот факт, что маленькая девочка, вчерашняя школьница, проявляет интерес к взрослому мужчине!
— Мне двадцать семь!
— Но она-то думает, что ты Олег и тебе тридцать восемь! — снова цепляюсь за край покрывала. — Не надо было устраивать весь этот цирк с подменой, понятия не имею, как теперь это распутать, чтобы не выглядеть при этом идиоткой и не выставить идиотом Олега.
Курт мягко опускается на свою половину кровати и складывает руки на обнажённой груди:
— Раз всё это причиняет тебе столько неудобств, зачем ты это затеяла? Что тебе от меня нужно, амазонка?
— Мне нужно? — вспыхиваю как промасленная деревяшка. — Это тебе от меня что-то нужно! Это ты ко мне прицепился, напросился на это барбекю. Я ещё тогда, в ресторане, хотела всё остановить, но ты настоял, что совсем не прочь сыграть для всех моего парня. Зачем?
— Стоп! Вообще-то, это ты меня выследила и подстроила ту встречу в баре. И я хочу знать, для чего.
— Подстроила встречу? Я не понимаю, о чём ты.
— Серьёзно? — Курт выгибает иронично бровь и смахивает со лба пряди уже почти высохших волос. — Гуд. Раз мы сейчас нечистоту, признайся — зачем ты за мной следила?
— Прости, но я вынуждена попросить тебя покинуть комнату. Возьми одеяло, подушку и иди спать в гостиную. И тряпки свои забери, — сгребаю с кресла костюм за баснословную даже для меня сумму и комом пихаю ему в руки. — Ты ненормальный, а я стараюсь от неадекватов подальше держаться.
— Уходишь от ответа? Ну, понятно, — говорит таким тоном, что я по-настоящему начинаю ощущать себя пациенткой сумасшедшего дома.
— Ну от какого ответа ты от меня ждёшь? Что именно ты хочешь услышать? Какая слежка? О чём ты вообще?
— Почему ты подошла именно ко мне в той забегаловке? — вдруг спрашивает он, и я на мгновение теряюсь.
— Ну… потому что мне вдруг взбрело в голову, что попросить кого-то мне подыграть отличная идея. Увидела в окне бара тебя и решила, что почему бы и нет, — отвечаю максимально
— А не потому ли ты ко мне подошла, потому что, — меняет голос на женский: — "о, Гулливер, ты такой классный, пойдём потанцуем"
Подозрительно щурясь, делаю пару осторожных шагов назад.
— Курт, если ты нехорошо себя чувствуешь, если у тебя какие-то проблемы — не стесняйся, скажи. У моего отца много друзей врачей, они отличные специалисты, тебе обязательно помогут.
— Впервые вижу, чтоб кто-то так достоверно играл, браво, — его абсолютно не смутили мои слова и выглядит он как будто бы даже довольным. — Но если ты продолжаешь делать вид, что страдаешь провалами в памяти, я тебе напомню. Ночь, "Сохо", "Кровавая Мэри". Ну, мне удалось освежить твои воспоминания?
Ночь. "Сохо". "Кровавая Мэри"…
От чего-то резко бросает в жар, ладони увлажняются, как и всегда при сильном волнении.
В "Сохо" я была дважды — недавно, на концерте той группы, солиста которой будто бы тошнило, и несколько недель назад, когда Алёна затащила меня туда после работы выпустить пар. И я выпустила, да так, что до сих пор не могу восстановить в памяти добрый кусок той злосчастной ночи.
Помню, как танцевала под дурацкую электронную музыку, а потом, как болтаясь на плече таксиста, кое-как добралась до квартиры Дианы и уснула там прямо на дверном коврике…
Стойте-ка… Ещё помню жгучий кофейный взгляд… И белоснежную улыбку… И странный акцент таксиста…
Вот дьявол! Это был не таксист! Это был Рейнхард! Я флиртовала с Рейнхардом! Это он вёз меня домой той ночью!
Словно сдутый гелиевый шар оседаю на край кровати и смотрю в одну точку. В голове хаотичным роем мечутся мысли, то в панике врезаясь друг в друга, то разбегаясь в разные стороны.
— Вижу, что ты, наконец, что-то вспомнила, — совсем не зло улыбается он и садится рядом. Из-под полотенца, как робкая девица выглядывают сильные ноги. Бог мой, да у него даже колени идеальные.
— Кажется, вспомнила, — опираться нет смысла, но оправдаться же можно: — Но сразу хочу сказать, что я была в тот вечер немного пьяна. Честное слово — у меня и в мыслях не было клеиться к тебе, если я что-то там говорила или делала что-то… непристойное, то это была не я, это "Мэри". Но… я же не делала ничего непристойного, правда? — с надеждой перевожу взгляд с его натренированных лодыжек в кажущиеся сейчас практически чёрными глаза.
Курт вздыхает и будто бы с сожалением:
— Ну, кроме того, что ты грозилась станцевать сальсу на моём детородном органе — ничего.
В первую секунду принимаю всё за чистую монету и даже дыхание перехватывает, но, к счастью, до меня быстро доходит.
— Я этого не говорила.
— Уже и помечтать нельзя.
— Что за шутки у тебя такие дурацкие! — пихаю его кулаком в плечо и откровенно негодую: — А может, это вообще ты меня споил, чтобы потом воспользоваться? Я же не помню ничего!
— Поверь, если бы я хотел тобой воспользоваться, я бы это сделал. И, признаться, соблазн был велик. Особенно когда ты запустила руку мне в…