Люби себя, как я тебя (сборник)

Добровольская Юлия Григорьевна

Лев встал, подошел к Анне и присел на корточки рядом с ее креслом. Взял в руки ее ладони и сказал, глядя в них, как в книгу:

— Я люблю тебя. Я никому никогда этого не говорил, кроме… кроме той, которую любил. Поверь… — Он вскинул на Анну глаза, готовый объяснять и доказывать серьезность своего заявления, если она в нем усомнится.

Но Анна не сомневалась.

— Я не умею жить двойной жизнью… Я не умею играть с чувствами… Одним словом, я предлагаю тебе стать моей женой.

— Я согласна, — тихо сказала она. — Я согласна быть твоей женой.

Лев положил лицо в ее ладони и долго молчал. Потом посмотрел на Анну. Его глаза были похожи на две горячие влажные виноградины.

— Ты

не передумаешь до завтра?

— Можешь считать, что это произошло еще вчера.

Лев кружил Анну, крепко прижав к себе.

Когда оба успокоились, Анна спросила:

— А номер два?

— Теперь это не имеет значения… но я скажу, раз обещал. Только не сегодня, ладно?

— Ладно.

* * *

Утром он отвез Анну домой.

— Я позвоню, — сказал он и поцеловал ее.

Анна заглянула в Ленкину комнату. Та спала сном младенца.

Анна тоже решила поспать — в глазах были разноцветные круги от бессонной ночи.

Она плюхнулась на постель и сладко потянулась.

Лежащая на полу трубка тихо заверещала.

Это был Лев:

— А теперь — номер два. Ты готова?

— Готова.

— Пойди в прихожую.

Анна встала и отправилась в недоумении туда, куда было велено.

— Я на месте, — сказала она.

— Теперь — внимание. Под зеркалом лежит пакет, распечатай его. А я тебя целую. До связи. — И он отключился.

Анна надорвала пакет. В нем была папка. На папке надпись «Домбровский Лев Сергеевич» и номер телефона. Тот же, что висел на зеркале.

Из папки выскользнуло несколько чистых листов бумаги. Они рассыпались по темному блестящему паркету и были похожи на льдины, уносимые весенним паводком.

Из комнаты вышла заспанная Ленка.

— Ой, что это? — удивленно спросила она Анну.

НЕСКОЛЬКО ПОРТРЕТОВ ОДНОГО ЛИЦА,

или

Вариации на тему глаз, лоз и гроз

(Цикл стихов)

В. К.

Портрет первый

Изумрудные глаза, Кучерявый сноп соломы, Голос бархатный с истомой, Как уставшая гроза.

Портрет второй

Виноградные глаза, Тело — гибкая лоза, Глубоко в глазах зеленых Колобродит хмель-гроза.

Портрет третий

В ИЗУМрудные глаза ИЗУМленный взгляд — ИЗУМительно хмельные, Словно теплый виноград.

Портрет четвертый

Когда глаза его печальны, Они похожи на замерзший пруд, На инеем покрытый изумруд, На виноград в снегу нечаянном…

Портрет пятый

(в вечерней толпе)

Над

суетой спрессованных спешкою минут Два зеленых облачка медленно плывут.

Портрет шестой

В глазах зеленых буйная гроза, И ветер в кудри бьет, как в паруса.

Портрет седьмой

Твои глаза в мои глаза вольются, И руки вкруг меня лозою виноградной обовьются, И медом я наполнюсь, словно улей В зените лета, в бархатном июле…

Портрет восьмой

Твои глаза — как два распахнутых окна в зеленый день, Где трав подкошенных медвяная волна и стога сень, Где связь времен тонка, как паутины нить, и запах гроз, Где можем вместе мы с тобою быть, а можем врозь…

Портрет девятый

Рондо

Упрямого рта с изломом черта — росчерк шального пера; улыбка — струна, усмешка — волна, забавна его игра. Улыбки струну чуть натяну — и зазвучит твой смех, к волне припаду и в ней пропаду, искупая свой грех. Грех мой большой — кривила душой, «люблю» говорив вчера: любила лишь ту с изломом черту — росчерк шального пера…

Обращение к оригиналу

в стиле рубаи

Твои глаза оливкового цвета пьянят меня, как мед на склоне лета. Как хорошо, что в мире есть твои глаза. И я судьбу благодарю за это. Я нежным именем твоим полна — оно во мне, как теплая волна. Весь мир наполнен именем твоим, и я в него немного влюблена. Как совершенны рук твоих черты — их линии так четки и чисты. В твои ладони я свое вложила б сердце. Как хорошо, что этого не знаешь ты. Ведь суждено нам было разминуться, чтоб мне в глаза твои не окунуться, чтоб именем твоим тебя не разбудить, чтоб рук твоих плечами не коснуться…