Люби сильнее
Шрифт:
– Поехали, – напираю. – Отпусти гонимого [4] , знаешь же, что будет.
– Не могу! Это некрасиво, – тихо выдыхает, невольно давая понять, что это единственная причина.
Да, возможно, некрасиво. Объективно, так и есть. Только я ради Титовой стольких людей бросал. Всегда ее на первое место выдвигал. И если она сейчас не сделает то же… Сцепляю зубы, медленно вдыхаю, чтобы не разойтись на атакующую орду. В этот момент Марусю за плечи прихватывает Бусманова.
4
Гонимый –
– Хех, ничего страшного! Все и так знают, что между вами амуры, м-м-м… – никогда понять нельзя, то ли она вгашенная, то ли по жизни такая.
– Прекрати, – шикнув на подружку, Машка вновь на меня смотрит. Качает головой. Расстроена сильнее, чем должна бы… – Уходи, Ярик, – разрывает воздух. – Пожалуйста, не нужно проблем…
Больше ее не слушаю. Разворачиваюсь и направляюсь к выходу из зала. Чувствую себя так, словно круто накидался. Стробоскоп слепит. Лица сливаются в одно. Изображение зажевывает. Музыка с эхом расходится.
Потом внутренний вакуум. Тишина. Только сердце, как дурное, на разрыв стучит.
Пройдет…
Нет, не пройдет.
Глава 11
Мария
Что я делаю?
Ярик уходит, а меня накрывает ощущение ужасающего дежавю. Как тогда… Три года назад.
Нет… Нет… Нет!
Как бы я ни злилась и ни страдала, понимаю, что не могу его еще раз отпустить. Он предложил снова дружить… Что, если попробовать? Рядом быть… Разговаривать, проводить вместе время, делиться самым важным… То, что он был с Овсянниковой, причиняет адскую муку, но не мешает нам дружить. Хотя бы так быть вместе… Я не могу еще раз его потерять. Не могу!
Решительно поворачиваюсь к своему спутнику.
– Амир, – пауза, как делает папа, когда хочет собрать все внимание собеседника. Обижать его не желаю. Сегодня у меня получилось сделать шаг навстречу кому-то, кроме Градского. Учитывая, что Яр был единственным, Алиев – первый уникальный чужой. – Прости, но я должна идти. Ярик – близкий человек для меня, и сейчас я нужна ему. Прости, хорошо? Созвонимся, ок? Я позвоню! Завтра!
Ответа не дожидаюсь. Даже на поиски сумочки и жакета время не трачу. Стремительно несясь на выход, молюсь, чтобы Яр не успел уехать. Парковку практически бегом пересекаю и окликаю его уже около машины.
Оборачивается. Смотрит сердито и жестко. А я… Замираю перед ним, не в силах и слова вымолвить.
Мысли одна другой противоречат. Сама не знаю, чего хочу и на что рассчитываю. Веду с собой войну, но быть вдалеке от Градского не могу. Боюсь сделать ему больно, даже учитывая то, что он буквально вчера нанес мне смертельную рану.
– Как ты мог меня там оставить?
Долго не отвечает, заставляя меня безумно паниковать. Если
Пожалуйста, впусти меня…
Яр запрокидывает голову и шумно переводит дыхание. Когда вновь смотрит на меня, глаза все еще горят, но это не злость уже. Какое-то опасное и манящее мерцание, на которое я несусь, словно мотылек к огню.
Забери меня… Впусти…
– Ты просила, чтобы я ушел!
– Но хотела совсем другого, – выдыхаю со всей откровенностью.
Хочу бесконечно глядеть на него. Хочу иметь возможность снова прикасаться. Заново исследовать каждую черточку.
Трогать его, трогать… Смотреть.
– Я должен понимать это?
– Раньше понимал.
Вновь паузу выдерживает. Только зрительный контакт неразрывный.
Никогда не отпускай меня…
Позвоночник горячими иголками прошивает, а плечи обсыпает колючими мурашками. Такая неудержимая зависимость, взгляд от него никак отвести не могу.
Злой. Огнеопасный. Родной.
Ты можешь сжечь меня…
– Что ж ты за маньячка, твою мать?!
– Может быть, – рвано вздыхаю и нервно облизываю губы, – твоя персональная?
Больше не веду расчет, что потеряю и что обрету. Сегодня хочу обо всем забыть. Обращаю все в пользу старых «нас». Тех, которыми мы были до бункера… Тех, которым было начхать на всех второстепенных персонажей в этой жизни.
Есть только ты и я. Аллес.
Согласен?
Ярик выразительно стискивает челюсти и, трепеща ноздрями, совершает медленный и одновременно крайне яростный вдох.
– Садись в машину, – наконец, выталкивает.
Занимая свое привычное место, чувствую, как грудь острый спазм простреливает. С трепетной улыбкой веду ладонью по панели, аудиосистеме, рычагу коробки передач, находящимся на центральной консоли кнопкам управления. Сердце сжимается и раздувается, наполняясь позабытыми эмоциями. Не все их сдержать могу. Сама не замечаю, как глаза заволакивает слезами. Приходится очень часто моргать, чтобы не дать им пролиться.
Ярик заводит двигатель и покидает парковку, а я возвращаюсь к аудиосистеме. Совсем как раньше, выбираю для нас музыку.
– Мм-м, хорошая песня, правда? Эта группа из старых. Выступала раньше, чем родились наши родители. Какое-то у них название такое… То ли «Руки вверх», то ли «Ногу свело», – смеюсь без какого-либо притворства. Просто я счастлива. Пусть это лишь миг… Неважно. Эмоции бушуют во мне. Должна же я их как-то выплескивать. – Красивая, но очень грустная песня.
Подняв взгляд, понимаю, что Яр за мной наблюдает. Когда-то это казалось естественным, сейчас же вызывает острое смущение. Под ребрами томительная воронка затягивается, а мышцы живота до ноющей боли скручивает. Грудь сдавливает. За ребрами все пылает. Там пожар имени Ярослава Градского.