Любимая для бессмертного
Шрифт:
Я замерла, осознав, что до этого думала только о том, как пустить вырученную сумму в дело. Но зарплата людям…
– Тамила! – окликнула я. – Тамила, зайди ко мне, пожалуйста!
Женщина явно услышала, но, судя по тому, как долго ко мне шла, она явно все еще злилась. Может быть, считала меня предательницей, что я все-таки выбираю Рене?
Если б она знала, что я никого не выбирала, да и вообще, никого не интересовало мое мнение… И с Рене у меня были не отношения, а так, простая договоренность, попытка таким образом защититься
– Да, госпожа Анна. Вы звали?
– Звала, - кивнула я, взглянув на нее. – Скажи, Тамила. Все это время, с момента гибели Матильды, на какие средства вы жили? Ведь швейный цех едва-едва существовал.
– Мы продолжали выполнять заказы, госпожа Анна, и получали заработную плату. Следующая должна прийти через несколько дней.
Следующая… Следующая! Но ее, скорее всего, не будет, потому что швейный цех сняли с гособеспечения. И хотя мои сотрудницы еще не поняли, что именно им грозит, я осознала: мне придется платить им деньги из получаемого дохода.
Тогда нам не хватит не то что на новые ткани и ремонт, а даже на сами зарплаты! Сотрудниц в швейном цехе было предостаточно, и я понимала, что должна их хотя бы кормить, но чем и как…
– Сколько вам платили?
– Довольно мало, - ответила Тамила, - Мы в основном жили от зарплаты до зарплаты, да и хватало ее только на еду. Но швейный цех предоставлял жилище, и это лучше, чем оказаться без денег под открытым небом…
– Хорошо. Спасибо, - я поднялась со своего места, не в силах больше сидеть.
Мысль о достойной оплате труда забилась в голове с новой силой. Как я могла не предусмотреть этот момент? Понимала же, что людям надо за что-то питаться!
– Госпожа Анна, - удивленно переспросила Тамила, - вы куда?
– Я… Мне по делам надо, - мотнула головой я. – Можете возвращаться к работе. Все в порядке.
Мне скорее надо было не по делам, а к Рене. Я буквально вылетела из кабинета, оставив растерянную Тамилу внутри, сбежала по ступенькам в подвал, заглянула в каждую комнату, но Рене уже не было на месте. Не теряя надежды, я выскочила на улицу – и, к счастью, обнаружила там мужчину, разговаривавшего с кем-то по некому подобию видеосвязи.
Переминаясь с ноги на ногу, я чудом дождалась конца разговора. Рене наконец-то повернулся ко мне и вопросительно изогнул брови.
– Что стряслось?
– Зарплата, - выпалила я. – Мы забыли о том, что людям надо платить зарплату. Раньше это делали по гособеспечению. Но следующего начисления не будет! Я не сомневаюсь, что Войчик об этом позаботился.
– Ты хочешь сказать. – мрачно поинтересовался Рене, - что все это время они получали зарплату из госбюджета? Все эти несколько лет?
Я кивнула.
– И никого не волновало, что этот цех ничего не делает?
– Это сейчас неважно! – воскликнула я. – Понимаешь, они останутся без средств существования. Даже без еды! Что делать-то? Я не могу попросить их поголодать
– Да, - кивнул Рене. – Мне такая наглость тоже в голову не приходила…
Он тяжело вздохнул.
– Но что мне делать?!
– Не переживай, - Рене обнял меня за плечи, притягивая к себе. – Все будет хорошо. Решу я твою проблему с зарплатой…
– Но как?!
– Решу, - твердо промолвил он. – А как – уже не имеет значения. Но, думаю, тут еще есть с чем разбираться. Не нравится мне, как все закрутилось в этом цехе…
– Это не то, о чем сейчас надо думать, - сердито возразила я.
– Боюсь, - покачал головой Рене, - именно об этом думать и надо.
Добравшись до общежития, Рене практически сразу направился в наш с ним блок. Я попыталась уточнить, что именно так притягивало его туда, но мужчина ответил мне лишь загадочной улыбкой и решительно направился вверх по ступенькам.
– Знаешь, - сказал он, когда мы остановились у входа в комнату, - чем питается эта скатерть, которую я тебе притащил?
– Да, - кивнула я. – Ты вроде бы говорил, что эмоциями? Энергией, которую нагло вампирит у других людей, если выражаться человеческим языком!
– Что-то вроде того, - утвердительно кивнул Рене. – Она не способна долго работать на внутренних запасах, потому что быстро разрядится, и придется делать новую. Между прочим, эта прелестная скатерть наделена определенным минимальным сознанием, потому просто так использовать себя до дна она и не даст – заартачится, будет предъявлять претензии, ругаться, в конце концов, просто притворится ветошью… тряпочкой, то есть, и не станет ничего делать. Но договориться с ней можно. Пообещай мне, что не будешь перебивать. И помни, что я всегда на твоей стороне, как бы ни звучали мои слова.
Поскольку я даже примерно не представляла, о чем может зайти разговор со скатертью – а беседовать Рене явно собирался именно с ней! – то послушно кивнула. Лучше позволю ему делать свое дело и не буду вмешиваться, чем потом окажусь виноватой в провале. Может быть, если осознаю, что могу чем-нибудь помочь, тогда попытаюсь как-то поучаствовать в разговоре?
Или скажу свое мнение потом. Рене должен выслушать – он не казался мне одним из тех грубых мужланов, что игнорируют чужое мнение в любой ситуации, даром, что наше знакомство складывалось не слишком радужно.