Любимая для спонсора
Шрифт:
Миша зевает в динамик. На город опускается полночь. Я нехотя поднимаюсь с подоконника, убираю посуду, возвращаю на место подушку и произношу с придыханием:
– А я и тело дарила, Миш… Мне было с тобой хорошо, как ни с кем… Я злилась на свою реакцию, я…
– Так, любимая, если мы продолжим в том же духе, я приеду сейчас. Готова выхаживать слегка потрепанного чемпиона?
– Лучше поспи. А потом… Я и сама тебя съем.
– Вызов принят, будущая Филинова. Ты сказала маме?
– Нет. Еще никому не сказала. Завтра. Спокойной ночи, любимый.
Глава 30.
Глава 30.
Люба.
–
Расхаживаю по комнате, неторопливо собирая вещи в чемодан. Я хочу домой… И скорее хочу видеть Мишу. В последние два дня нам было позволительно только слышать друг друга… По крупинке открывать сердца и признаваться в любви. И, видит бог, пространство словно становилось чище. Как воздух после грозы…
– Скучаю по тебе, Любаш. И сладкий малыш тоже.
– Скоро приеду, Сашенька.
В двери тихонько стучат. Наверное, горничная? Девчонки убежали в парк, а я осталась в номере, чтобы отдохнуть и собраться с мыслями. А их в последнее время скопилось немало… Надо ли знакомить маму и сестру с Мишей? Стоит ли вообще рассказывать им о моем предстоящем замужестве, если всегда отношение к моей жизни и происходящих в ней событиях не представляло для них ценности, что изменится сейчас?
– Пока, Сань. Побегу я.
Распахиваю дверь, встречаясь взглядом с Филиновым.
– Миша? А ты…
– А ты кого ждала, любимая? – шепчет он, ступая в глубь моего номера.
На полу валяются пакеты с вещами, на столике возле окна хаотично лежат баночки и флаконы с косметикой.
– Господи, Миша… Тебе лучше? Я…
– Не могу больше там валяться, Любашка, – сглатывает он, прижимая меня к груди. – Я сбежал.
Господи, как я хотела увидеть его лицо именно в тот момент, когда он меня обнимает. Посмотреть в пылающие страстью глаза, почувствовать дрожь его нетерпеливых пальцев и заполошное дыхание, щекочущее виски…
И теперь желание сбылось. Сбывается прямо сейчас. Я молча вешаю на дверную ручку табличку «не беспокоить» и рывком стаскиваю с него куртку. Она бесшумно падает к нашим ногам… Миша гладит мои плечи, но не торопится. Смотрит. Пожирает мой взгляд. Впитывает его, как сухая, потрескавшаяся земля. В нем на удивление много терпения, а во мне его сейчас нет ни капельки…
– Миша… Любимый мой…
– Погоди, Любаш. Мы же никуда не торопимся?
– Торопимся, Филинов. Еще как… Я…
– Погоди, родная… Я хочу смаковать свое мясо на костре – сочное, нежное и очень дорогое. Мраморная говядина – как тебе сравнение?
– Это…хм… я?
– Да, ты. Деликатес, ради которого я готов забыть о варениках. И никогда больше не вспоминать о них.
– Ты мастер сравнения, Миш. Ты не пробовал писать книги? Отлично бы вышло…
– Когда я говорил «не торопимся», не имел в виду бесконечную болтовню, – улыбается он, подхватывая края моего свитера.
Пальцы покалывает от нетерпения и восторга. Мне хочется визжать, пищать и смеяться одновременно. Завалиться с ним в постель и не вылезать оттуда неделю. Нет, две!
Миша снимает с меня одежду. Неторопливо, изящно. Спускает лямки бюстгальтера, обнажая ноющие от желания груди. Утробно стонет, припадая к ней ртом. Захватывает в плен своих губ один сосок, потом другой… Мне не нужны
– Я тебя так сильно люблю, Люб.
Он опускается на колени и тянет резинку моих спортивных штанов. Раздевает меня полностью, подхватывает на руки и несет в кровать. На ней тоже полно моей одежды, но Филинов ловко от нее избавляется, отправляя в нокаут – на пол и стоящий поблизости диванчик. Приподнимается, чтобы стащить с себя свитер. Весь в синяках и ссадинах разного цвета. А я не знаю, можно ли его касаться? Кладу ладонь на ссадину, а потом изворачиваюсь и сажусь на Мишу сверху. Целую его синяки, дую на них, глажу прохладными ладонями. Люблю… Так сильно, что захватывает дух.
– Какой ты… Сильный и красивый. Как я хотела тебя видеть, знал бы ты…
– И я хотел, чтобы ты меня видела, Люб. И то, как ты меня сейчас… лечишь, это… Люба, я весь твой… С потрохами. Бери…
У него крепко стоит. Обхватываю толстый ствол ладонью и слегка сжимаю. Миша шипит сквозь сжатые зубы, а потом расслабляется, позволяя мне его гладить. Обводить подушечками пальцев рисунок змеящихся вен, касаться бархатной головки.
– Тут тоже красивый, – шепчу хрипло.
– Я весь в твоем распоряжении, любимая. А если быть честным, сдохну, если ты через пять… Нет, три секунды не оседлаешь меня, – выдыхает и тянется к моим бедрам. – Резинка в джинсах, Люб.
– Я принимаю таблетки, – шепчу, направляя его в себя. Закатываю глаза и медленно опускаюсь, вбирая его бойца. – Господи, как это хорошо… Как…
– Давно? Принимаешь таблетки?
– Да… Еще со времен Олежека.
Миша сжимает мои ягодицы, насаживая на каменный член. Садится на край кровати, крепче притягивая меня к груди. Толкается, целует мои губы, прыгающие перед его лицом груди… Мы голодные, обезумевшие от жажды влюбленные… По моей спине струится пот, в глазах темнеет. Комната наполняется звуками влажных шлепков, стонами и пряным запахом секса. Я хочу продлить эту сладкую пытку, но его ласки не дают ни шанса – Миша поднимает мое бедро, запрокидывая его на свое плечо. Меняет угол наклона, а я взрываюсь от сильного, прострелившего тело оргазма. Обмякаю в его руках, дрожу… Выбираю его – телом, душой, сердцем… Пульсирую, каждой клеточкой чувствуя, как он возвращает подаренное удовольствие. Изливается глубоко во мне – впервые за нашу близость… Присваивает меня, клеймит, делает своей… И мне это нравится впервые за всю жизнь – подчиняться, принадлежать. Такому мужчине можно… Такому нужно…
Глава 31.
Глава 31.
Люба.
Это просто какое-то безумие… Я, Миша, наши чувства… Бесконечный сексуальный марафон, длящийся последние три дня. Я обо всем забыла… Обо всех на свете… О девчонках, подругах, обязанностях. К нам даже горничные редко заходят – стесняются. Но, какой бы сладкой ни была сказка, и ей приходит конец… Спонсоры Миши требуют его возвращения в Россию. Телефон обрывают журналисты и ведущие популярных программ. Я почти уверена, что нас будут встречать в аэропорту – болельщики, репортеры, хейтеры… И как в этой ситуации вести себя мне? Я не спрашиваю, хочет ли Филинов афишировать наши отношения? Или предпочитает лететь разными рейсами?