Любимая мафиози
Шрифт:
Нет, она была все еще моей, и скоро она признает это.
Однажды рано утром я застал Франческу на террасе, читающую на своем планшете. Когда я сел на край шезлонга, она перекинула ноги, стараясь не касаться меня. На ее щеках появился румянец, не имеющий ничего общего с итальянским солнцем. — Чего ты хочешь, Фаусто?
Мои глаза впились в ее длинные стройные ноги и золотистую кожу. Последние несколько дней я держался на расстоянии, давая ей время привыкнуть к жизни в поместье, пока я пытался выяснить, есть
Я откинулся на спинку шезлонга, приближаясь к ней. — У меня для тебя сюрприз.
– Нет, спасибо.
– Он тебе понравится, обещаю.
– Дай угадаю? Твой член у меня во рту? С трудом.
Мадонна, эта женщина. Я жаждал ее огня и духа. Эти качества были одними из причин, почему она была такой необыкновенной сучкой. — Нет, но это предложение можно получить в любое время.
– Еще бы, — пробормотала она, не отрывая глаз от своего планшета.
– Знаешь ли ты, что произойдет в сентябре?
– Листья меняют цвет?
– La vendemmia, — сказал я. – Сбор винограда.
Ее взгляд переместился на меня, и я заметил в нем любопытство. До того, как я отослал ее, она уделяла много времени винодельне и винограднику. Было совершенно естественно, что ей интересно увидеть больше. — Что станки ходят и собирают виноград, приносят его обратно, а рабочие топчут его?
Я покачал головой. — Неправильно и неправильно. Виноград должен собираться вручную. Это итальянский способ. И никаких ног в вине больше нет. Это делают машины.
Ее планшет упал на колени, когда она наклонила голову ко мне. — То есть люди обрывают виноград с лозы вручную?
– Конечно. Ты хочешь сказать, что за все то время, что ты потратила на то, чтобы засыпать Винченцо вопросами, ты ни разу не спросила о сборе урожая?
– Откуда ты знаешь, что я задавала Винченцо вопросы?
Я смотрел записи с камер наблюдения, часами, когда был одержим идеей заполучить ее. Не то чтобы я мог себе в этом признаться сейчас. — Мне сказали, что ты проводила время на винодельне, нет? Несмотря на это, я подумал, что ты захочешь помочь.
– Помочь со сбором урожая?
– Да. — Я поднялся и протянул руку. – Давай. Пойдем, я покажу тебе.
Она проигнорировала мою руку, но села и начала надевать обувь. —Только не говори мне, что великий Фаусто Раваццани на самом деле ходит в виноградник и собирает виноград.
– Я делаю это почти каждый год.
Ее рот раскрылся, но быстро закрыла его. Когда она поднялась на ноги, мы начали двигаться в сторону виноградников. При неторопливом темпе это займет около двадцати минут. Неужели она собиралась идти всю дорогу в тишине?
Сцепив руки за спиной, я поравнялся с ней. Спешить было некуда, и я не хотел ее утомлять. Каждый
Обычно на территории поместья повсюду находились рабочие, которые суетились и громко болтали. Однако во время la vendemmia для помощи в сборе винограда требовался каждый трудоспособный человек. Приезжали рабочие из города и соседних поместий. Для итальянцев не было ничего важнее вина.
– Как это я не знала, что так происходит? — спросила она. – Поместье похоже на город-призрак.
– Сегодня первый день. Винченцо объявил, что виноград готов только сегодня утром.
– И он сказал тебе?
– В имении не происходит ничего без моего ведома. Или ты забыла?
– Я не забыла, что ты контролирующий засранец, нет.
Я усмехнулся. Она не ошиблась. — Да, но в душе я просто фермер, как и мои предки до меня.
– Прошу. Тебе нравится быть боссом мафии. Я видела тебя с Энцо, угрожая выпотрошить его как рыбу и скормить свиньям.
– Я получаю удовольствие от многих вещей, — сказал я низким голосом.
– Прекрати. Ты стараешься затащить меня обратно в постель, и это не сработает.
– Но я вернул тебя в свою постель. Каждую ночь, прижимая тебя к себе, чтобы уснуть, и каждое утро, просыпаясь, когда ты обхватываешь меня, как вторая кожа. — Я наклонился ближе, мой рот оказался над ее ухом. – Я пытаюсь сделать так, чтобы ты снова села на мой член, так как мне этого не хватает, любимая. Я скучаю по тебе.
Она сглотнула, ее горло сжалось, но она отстранилась. — Нельзя отказаться от меня, а потом решить, что я тебе снова нужна. Так не бывает.
Ты наговорил мне ужасных вещей. И все из-за того, что я защитила твоего сына! — Она шумно выдохнула через нос, слегка раздражаясь. — Ты разбил мне сердце, Фаусто. Знаю, что тебе жаль, и если бы ты мог, ты бы все изменил, но ты не можешь. Ты относился ко мне как к дерьму, хотя я беременна твоим ребенком, черт возьми. Около трех недель я провела в том доме на пляже, в одиночестве, несчастной, с больным желудком, и от тебя не было ни слова.
Она замерла и положила руки на бедра. — Тебе было безразлично, буду я жить или умру, только бы я исчезла с твоих глаз.
С меня было достаточно. Я должен был объяснить ей все начистоту.
Я придвинулся и взял ее лицо в свои руки. — Ошибаешься. Я не мог спокойно спать, пока тебя не было. Я не мог есть и сильно запил. Спроси Марко или Зию. Я был несчастен, стал оболочкой человека. Я просматривал ежедневные отчеты о тебе, потом прятался в дверях, пока Джулио сообщал Зии о тебе. — Я провел большими пальцами по ее челюсти, нежная кожа напоминала бархат. Сердце колотилось так сильно, что я задался вопросом, слышит ли она его. – Нужно ли, чтобы я сказал тебе, что я чувствую? Тебе это нужно, чтобы простить меня и поверить, заслуживаю ли я твоего доверия? Потому что ti amo, cuore mio (перев. с итал. я люблю тебя, мое сердце).