Любимая мафиози
Шрифт:
Они недооценивали меня - как недооценивали мой отец и Фаусто - и я бы выбралась из этой идиотской страны. Я бы исчезла куда-нибудь, где меня никто не найдет, даже моя семья. В место с тоннами открытого пространства и совсем немного людей. Я бы могла выращивать овощи и разводить овец.
Нет, не овец. Они были слишком милыми. Может быть, курочек.
В салоне автомобиля зазвонил телефон. — Pronto (перев. с итал. привет), — сказал Энцо.
Глубокий, быстрый итальянский язык наполнил машину, и все мои мышцы моментально пришли в боевую готовность. Его голос был отрывистым
Фаусто.
Неделями я не слышала этого сексуального итальянского голоса. Моя грудь ломило, маленькие трещинки страдания снова открылись, все боли, которые я пыталась похоронить. Не хотела скучать по нему. Мне нужно было продолжать ненавидеть его. Я просто должна продолжать ненавидеть его. Он совершенно не заслуживал моего прощения, этот козел.
– Давай, — сказал Энцо по-английски. – Ты на динамике моей машины.
– Фрэнки, — спокойно сказал Фаусто. – С тобой все в порядке?
Фрэнки. Не Франческа или dolcezza. Фрэнки, как будто я знакомая или старая подруга. Острые уколы грусти проникали под кожу и впивались в грудь, как иголки. Если он хотел так играть, то ладно. — Просто отлично, il Diavolo. А ты?
Долгую секунду он не отвечал. — Энцо будет заботиться о тебе. Я прослежу, чтобы он отправил тебя туда, куда ты захочешь, с моего согласия, конечно.
В горле у меня образовался комок, и я не могла говорить. Он умывал руки, на этот раз навсегда. Я не должна была удивляться. Все было именно так, как я сказала Энцо. Фаусто не желал меня возвращать, и ему было все равно, что меня похитили.
По меньшей мере, мы все были на одной волне.
Я могла слышать его нормальное дыхание, совершенно спокойное, словно я была лишь одна из немногих проблем, с которой ему пришлось столкнуться сегодня.
Я никогда не меняю своего мнения, не после того, как кто-то предал меня. Ты мертва для меня, Франческа Манчини.
Господи, но почему это все еще так больно?
Я заставила себя произнести. — Круто. Скажи Ламборджини, что я сказала пока. — И пусть сгниет в аду, а?
Фаусто что-то сказал Энцо по-итальянски, и двое на мгновение переглянулись. Они говорили о бизнесе? Господи, как холодно.
Хотя я не должна была этому удивляться. Это было все, о чем заботился Фаусто, - его империя. Его драгоценное наследие.
Он не сможет добраться своими убийственными руками до моего ребенка. Несмотря ни на что, этот ребенок будет расти вдали от Фаусто, вдали от Ндрангеты.
Так или иначе, я выберусь из этой проклятой страны, и они никогда не смогут найти меня.
Эта поездка была скучной.
После окончания разговора с Фаусто никто не разговаривал. Энцо казался погруженным в мысли, а Мариэлла играла на своем телефоне. Я сосредоточилась на том, чтобы меня не стошнило, что с каждой минутой казалось реальной возможностью.
Мне нужно было выбраться из этой машины.
– Мы можем остановиться? Мне нужно в туалет.
Энцо поинтересовался у Мариэллы, не хочет ли она остановиться, и та пожала плечами, не отрываясь от телефона. Он нашел мои глаза в зеркале
– К черту. Настоящую ванную с настоящим туалетом или, клянусь, я испорчу кожаную обивку в этой машине.
Он уставился на меня, а потом сделал звонок. Человек, который разговаривал по телефону, назвался Доном Д’агостино, поэтому я предположила, что это человек, работающий на Энцо. Странно, что он не путешествовал с тем уровнем безопасности и паранойей, который был свойствен... всем остальным боссам мафии. Это была уверенность или глупость?
После того как мы наконец остановились на заправке, рядом припарковались два черных внедорожника. Из каждой машины вышло по четыре человека - небольшая компания головорезов, больше похожих на военных, в черных брюках, черных футболках и черных боевых ботинках. Они образовали периметр вокруг здания, пристально осматривая окрестности. Здесь была армия Д’агостино. Неужели минуту назад я посчитала его глупым?
Было очевидно, что Энцо не глуп, поскольку он заставил двух мужчин проследовать за мной и Мариэллой в женский туалет. Любая попытка сбежать здесь была невозможна. Мужчины ждали снаружи, пока мы с Мариэллой заходили внутрь. Я закрыла дверь кабинки и сделала глубокий вдох. Возникло сильное желание вызвать рвоту, но я боролась с ним, не желая, чтобы Мариэлла узнала о моей беременности. Когда я закончила и вышла, чтобы помыть руки, Мариэлла поправляла макияж перед зеркалом.
Покопавшись в сумочке, она достала консилер. — Для глаз.
Я рассматривала себя в зеркале, ужасаясь тому, что видела. Страдания последние несколько недель, а также похищение не лучшим образом сказались на моем цвете лица. Я выглядела усталой, кожа побледнела. Под глазами залегли темные круги, прекрасно сочетавшиеся с выражением страдания.
Я прослежу, чтобы он отправил тебя туда, куда ты захочешь, с моего согласия, конечно.
– Не грусти, — сказала Мариэлла. – Многие важные люди в Неаполе работают на моего Энцо. Ты найдешь другого.
Я чуть не расхохоталась. Нет, спасибо. Очередной мафиози мне не нужен. Я хотела бухгалтера или архитектора. Возможно, баристу. Кого-нибудь с обычной работой, не связанной с убийством людей.
– Со мной все будет в порядке, — сказала я, отказываясь от ее консилера. – Я вернусь в Торонто. Или в Нью-Йорк. Я не останусь здесь.
Мариэлла улыбнулась краешком губ. — Я бы не смогла уйти. Ничто не может быть лучше сильного мужчины между ног. Почему ты хочешь другого?
Может быть, самосохранение?
– Кроме того, — продолжала она, - Фаусто скоро потеряет все. Мой Энцо хорошо разбирается в компьютерах, и у него везде есть глаза и уши.
Что это значит? Фаусто упоминал об империи компьютерных махинаций Энцо на яхте, но сейчас это звучало более прямолинейно, как будто Энцо нацелился на Фаусто. Каким образом? Имеет ли это отношение к моему выкупу?
Сейчас я не могла об этом беспокоиться. У меня были свои проблемы. Когда я смотрела, как Мариэлла возится с помадой, мне пришла в голову идея.