Любимая пешка короля
Шрифт:
Но ведь преданный Леонарду же у него есть? Значит, не всё безнадежно.
Когда я выползла из своего убежища (неплохой у меня тренд наметился – прикидываться ветошью в гардеробных), в опочивальне Его Величества был сервирован обед из пяти блюд на одну персону. Я решила, что на мою. А если даже на Его Величество Эля, то голодным король всё равно не останется. Что-нибудь сообразит на кухне по-быстрому.
Я понадкусала всего по чуть-чуть, чтобы не стать подобием модистки, и отправилась к своему читальному столику, отжатому у короля. На
Но настроение читать почему-то пропало.
Мне не давала покоя мысль о том, где я буду ночевать.
А конкретно – где спать.
Эльиньо Третий от того, что он король лузерского королевства, мужской притягательности не потерял. Но одно дело – во сне: он, я и кровать. Его манечку с шизочкой в расчет не берем. Другое дело – его проходная опочивальня, в которой через стенку живет вполне реальный мужик массой в две меня и исключительно за счет мускул. Тестостерона на такую машину природа явно не пожалела. И за мужика обидно, и за себя боязно.
А еще эта… Жюлька, фаворитка несдвигаемая. Как он себе это представляет? «Алёна, это Жюли. Она тут полежит рядом. Для баланса».
Я попыталась почитать свод законов, но на третьей странице завяла, а между четвертой и пятой – засохла, как кленовый лист в гербарии. С религией всё оказалось еще хуже. Ни одной картинки на весь фолиант! Про манги им рассказать, что ли, в порядке общего прогрессорства?
За бездельем подкрался ужин. Трапезничала я тоже в одиночестве. Понятное дело, у реальных пацанов свои терки. Какое им дело до одинокой попаданки, запертой в четырех стенах?
И тут про меня вспомнили те, про кого я забыла.
Явилась модистка с группой поддержки. Спальня сразу стала тесной от манекенов и чирлидерш, используемых в качестве оных. Глубже всего в душу мне запали панталоны в оборочках и бантиках, с жесткими продольными швами в самом интересном месте. Няши сдохли бы от зависти. Особенно любительницы хентая. Белье при любом неловком движении тревожило… воображение, скажем так, чем бесило до жути. Я понимала, что без провокаций новенькой не обойдется, но чтобы так… Я человек незлопамятный. Поэтому воздаю сразу.
Вторым орудием пыток был корсет. К корсету прилагалась камеристка, которая не только затянула меня до объемов Барби в оригинале, но по ходу обсмотрела и общупала не хуже, чем Их Величество в первую встречу. Предрекаю: вскоре весь дворец будет обсуждать мои родинки и их сакральный смысл. Поверх корсета мне повязали кринолин. Если в этих юбках еще и пляшут, понятно, почему аристократки тонкие и томные. С таким утяжелением и ходить-то с непривычки непросто. А при аэробных нагрузках и вовсе попа как орех гарантирована.
Пока по мне садили бирюзовое атласное платье с открытыми плечами в обрамлении пены кружев, я заметила, с каким интересом модистка рассматривала мой халат. Который принадлежал таю Леонарду. А потом она обменялась понимающим взглядом с одной
На место первого, выходного платья, пришло второе, попроще, с мелким цветочным принтом по васильковому полю. Скромный вырез был прикрыт тканью типа газа. Широкие длинные рукава собирались на предплечьях под высокие манжеты. Его можно было не только носить, в нем можно было даже сидеть.
После домашнего платья пришла очередь пеньюаров. Не исключаю, что у каждого из них было свое тайное предназначение. Но судя по прозрачности и открытости, все они были как одно неприличными. Их я даже мерить на людях их не стала. Скромно сдвинула в уголок и забыла.
В этот раз я была вынуждена несколько раз подать голос. Не люблю, когда меня используют, как подушечку для булавок. Закончив с обновками, модистка почтительно замерла, ожидая приговора.
– Интересно, – произнесла я таким тоном, каким можно было и похвалить, и прикопать живьем.
Я тут слова лишнего без экспертов не скажу.
Еще бы экспертов найти независимых.
После ухода модистки камеристка еще какое-то время повынюхивала вокруг меня, но я несколько раз показательно зевнула, и до нее, наконец, дошло, что пора гоу хоум.
День был полон впечатлений. Пора устраиваться на ночлег.
В знак серьезности намерений я взялась за кушетку и поперла ее под окно гардеробной. Кровать лишилась одной подушки, я сняла лишнее, надела уже родной халат, и легла, сложив руки под голову.
И не думайте, что меня, Ваше Величество, волнует, где вы шляетесь. Меня интересует только здоровый сон в помещении без слепящего света, тишина и покой.
Сон № 5
Мне снилось, что я на каком-то огороде. Заборчик покошенный, из серого, побитого дождем и солнцем горбыля. И чья-то задница, обтянутая юбкой, над грядкой возвышается.
Словно заметив мое появление, хозяйка распрямилась и отряхнула о передник руки. Это была бабулька с повязанным на голове платком, в темной кофтейке и старомодной юбке под грудь. Колючий взгляд из-под нахмуренных бровей напомнил, откуда ее морщинистое лицо кажется мне знакомым. С семейных фотографий.
– Здравствуйте, Аграфена Никитична, – поприветствовала я.
Баба Граня была моей прабабкой по маминой линии. Суровая сибирячка, пережившая и первую мировую, и революцию, и коллективизацию, и Великую Отечественную. Баба Граня была из «бабок», к которым с окрестных сел ходили испуг воском снять, порчу молитвой отпеть да травок от колик прикупить. Советская власть таких не очень жаловала, только дальше Сибири особенно-то не сошлешь.