Любимая пешка короля

Нарватова Светлана

– Ты погляди-ка, кто к нам явился! – проворчала она. – Все дети как дети, а ента народилася!

Я не поняла, была ли это похвала или упрек.

– На-ка, огурчика откушай, – сорвала она зеленый пупырчатый плод прямо с земли, обтерла о передник и протянула мне.

Откуда-то всплыло, что нельзя во сне брать подарки от покойников. Не к добру. Я помотала головой.

– Ишь ты, какая осторожная! – процедила бабка. – Раньше нужно было осторожничать.

Страшная догадка обожгла меня.

–

Я что, умерла?..

– С чего бы? – пфыкнула вредная бабка. – Всему свой срок. Всему свой срок, – и она с хрустом откусила огурец, который предлагала мне.

– А когда... мой?

– Тут еще пока неясно, – покачала, будто с осуждением, баба Граня. – Може, ты его. Може, он тебя. П-шла отседова! – она отмахнулась от меня, словно от надоедливой мухи…

…И я оказалась на знакомой кровати с балдахином в самоцветах. И вокруг – темнота!

На кровати в белых подштанниках лежал мой знакомый красавчик.

– Ты пришла? – спросил он. Будто неясно.

– Нет. Прилетела. На метле.

Слава богу, это всё сон. Всего лишь сон. Я, наверное, перебрала вчера коктейлей. Или эти подонки два-в-одну мне какой-то галлюциноген в бокал подсыпали. Видимо, организм пришел в себя.

Я огляделась. На мне был халат Лео, завязанный на один узел.

…Видимо, шел, шел в себя, но пока не добрался. Застрял где-то. В пути.

– Мы тебя ждали, – удовлетворенно уведомили меня манечка с шизочкой. Надеюсь, не мои.

– А мы тебя – нет, – уведомила я и провела рукой по рельефной груди. – Даже жаль, что это – сон, – я подняла взгляд к лицу своему красавчику. – Это же сон, да?

– Конечно, – он потянул за конец пояса, и полы халата разошлись.

– И Лео, и наряды эти, и азиат в плаще – тоже сон?

– Кто такой «азиат»? – ихнее величество уже спускал одежду с моих плеч, внимательно ревизуя, что под ним. А ничего под ним!

– А, он же из другого сна, – вспомнила я и потянулась к губам красавчика, повинуясь его требовательной руке.

– Что значит, «из другого»?! – остановил меня величество возмущенно. – У тебя еще сны есть?!

– Не переживай, вместе кроватью мне снишься только ты.

Это было, как вернуться домой после долгой командировки, – оказаться в его объятиях.

Я заползла на него и потёрлась об его торс, такой мускулистый и горячий. Потом коснулась губ. Его пальцы зарылись в мои волосы, и голова закружилась.

– Ты такой сладкий, – прошептала я, отрываясь от поцелуя.

– «Сладкий» – это не про Нас, – недовольно заявил величество и подтверждение своих слов брутально перекатился на меня сверху. – Мы – твердый, волевой и решительный.

– Дай попробую, – попросила я.

– Что? – навис он надо мной, прижимаясь снизу внушительным аргументом твердости и решительности.

– Аргумент, –

я повела пальцами по ребрам в нужном направлении, протискиваясь к животу. – Какой он на вкус? – я поиграла бровью.

– Ты уже пробовала, – в его глазах мелькнула насмешка.

– Я уже забыла. Память, знаете ли, Ваше Величество, у меня девичья. Мне бы еще разок. Лизнуть, м?

– Вот же девчонка хитролисая! – величество перевернулся на спину и заложил руки за голову. – Можешь Нас… дегустировать.

Я избавила красавчика от белья средневекового пошива и перешла к главному.

– М-м-м, – провела я рукой по «аргументу», – ты действительно твердый. Очень.

– А что Мы говорили? – самодовольно заявил величество и ткнулся мне в руку.

– И очень решительный, – зачла я попытку и, придерживая у корня ладонью, провела кончиком языка снизу до самой верхушки головки. – А еще сладкий!

– Тебе показалось. Мы требуем повторной дегустации! – возмутился он.

Я прошлась широкой спинкой языка по бархатисто-гладкой коже и обвела кончиком выпуклый, розовый ободок.

– Сладкий! – вынесла я приговор.

– Мы возражаем! – с высокомерной физиономией заявил этот сноб. – При таком поверхностном знакомстве невозможно вынести верное решение. Ты обязана провести более тщательную проверку!

Я облизала головку и вобрала член в рот, насколько позволяла возможность. И повторила еще раз.

– Сладкий! – повторила я.

– Это попахивает государственной изменой! – он приподнялся на локтях.

Я демонстративно обсосала «аргумент».

– Как леденец на палочке! – сообщила я и вернулась к своему занятию, наблюдая, как сжимаются его пальцы, комкая простынь.

– А-а! – толкнулся он мне в рот.

– Сладкий! – заявила я, и он рассмеялся.

А потом рывком перевернул меня на спину.

– Нам кажется, это подлог, – заявил он и засосал мой левый сосок. – Вот! Ты медом обмазалась? – он обслюнявил и прикусил второй сосок. – Точно! Вся измазалась медом, а потом возводит на Нас поклёп!

Он обвел пальцем обслюнявленный сосок. И пососал его снова. Между ног у меня всё сжалось. Величество провел кончиком языка от моей ключицы к уху и потерся грудью о самые кончики затвердевших вершин.

– И тут сладко, – выдохнул он мне в ухо и потянул на себя губами мочку. – Очень, очень сладко, – прошептал с закрытыми глазами, нащупывая «аргументом» влажный вход. – А тут как сладко! – он протолкнулся внутрь, разводя и сгибая мои бедра.

О-о!

Он впился в мои губы, переплетая наши пальцы. Вышел и вновь, со стоном, вошел.

– Ты – мое безумие, – выдохнул он, откидывая голову и вбиваясь.

…И тут снова заорал будильник.

Женским визгом.

Я открыла глаза.