Любимая помощница инквизитора

Рю Алёна

Реннголд посмотрел на мои ноги и, не спрашивая разрешения, подхватил на руки. Я ахнула.

Он понес меня вверх по ступенькам. Легко, не напрягаясь. Но я сочла нужным сказать:

— Монсеньор, я могу идти сама.

— Шеф, — поправил он меня, и на мягких губах мелькнула улыбка.

Занеся в ближайшую комнату, инквизитор усадил меня на диванчик и отошел. Стянул плащ, определив его на стул, а затем маску.

Я уставилась на мужчину во все глаза.

Великий Инквизитор всегда представлялся мне страшным и уродливым.

С изрезанными шрамами лицом и жестокой ухмылкой. Я бы не удивилась, расти у него рога.

Но Реннголд оказался куда моложе, чем я думала. Не старше тридцати. А еще неожиданно красив, с четкой линией челюсти, о которую разве что не порежешься, безупречной кожей и аккуратными бровями. А темные, как бездна, глаза обрамляли неприлично длинные ресницы. Не знаю, похищал ли он девушек прямо с улицы, но многие пошли бы и добровольно.

Я не сразу поняла, что смотрю на мужчину слишком долго. Прямо таращусь, как на какое-то чудо на ярмарке.

— Простите, — пробормотала, отводя взгляд.

Инквизитор опустился на диван рядом со мной и властно скомандовал:

— Давай ноги.

Я растерянно заморгала. Что? И тут же себя отругала: он решит, что я совсем глупая!

Не дожидаясь, пока я приду в себя, мужчина схватил меня за лодыжку и, развернув, уложил раненые стопы себе на колени. Пышная юбка задралась, обнажая ноги, и меня бросило в жар.

Какой стыд! Впрочем, и возразить я бы не посмела.

Реннголд молча накрыл одну из моих стоп здоровенной ладонью. Моя ножка в ней помещалась едва ли не целиком. Вокруг его длинных пальцев образовались темные вихри.

Магия разрушения.

Я задрожала и инстинктивно потянула ногу на себя, но он удержал.

— Сиди смирно, — велел вполголоса.

И я замерла.

Мои стопы защекотало, и я почувствовала, как будто их вяжет. Кожа словно стягивалась, и боль сходила на нет.

— Не думала, что магия разрушения способна лечить, — прошептала я и прикрыла рот ладонью. Неужели я ляпнула это вслух?

— Только простые царапины, которые видно и можно отменить, — пояснил Реннголд и принялся за вторую ногу.

— Спасибо, — сказала я, когда раны затянулись.

Оставив мои ноги, инквизитор встал. А я сразу поправила юбку. От облегчения позволила себе выдохнуть. Обошлось.

— Откуда ты знаешь ферийский язык? — огорошил новым вопросом инквизитор и впился внимательным взглядом.

В животе затянулся узел.

Если я скажу правду, он меня убьет. А если солгу, то наверняка догадается или проверит и тоже убьет.

— Я родилась в Шартоне. Моя семья… — я глубоко вдохнула. — Моя семья поддерживала короля. После переворота мы были вынуждены бежать.

Я замолчала, подняв на инквизитора робкий взгляд.

— Не каждый в таком признается, — заметил он. — Я ценю честность, Леа. И смелость.

Я улыбнулась, чтобы скрыть нервозность. Я сказала лишь половину правды. А о самом жутком и вовсе умолчала.

—

В твои обязанности будет входить в основном работа с письмами и документами. Я поставлю тебе стол в смежном кабинете. В приемные дни будешь встречать посетителей и иногда варить мне кофе, — продолжил инквизитор. — Но, если понадобится поехать в Шартон или куда-то еще, будешь меня сопровождать и присутствовать на переговорах. Жить предлагаю у меня. Это и безопаснее, и всегда будешь под рукой. Жалованием не обижу, но еще обговорим отдельно. Пока все понятно?

— Да, мон… шеф, — поправилась я.

Реннголд окинул меня изучающим взглядом.

— Вопросы?

— Только один. Почему я?

Ставить под сомнения решения Великого Инквизитора — чудовищная наглость. Когда он приказывал, другие исполняли. Без колебаний и возражений. И однако ж мне показалось, что мой вопрос был уместным. В конце концов, он предлагал полностью изменить мою жизнь.

Впрочем, предлагал — громко сказано. Моего согласия прибыть к нему в особняк Реннголд спросить забыл.

— Если бы я объявил отбор на должность помощника, мою приемную наводнили бы карьеристы и шпионы, — пояснил инквизитор. — Мне нужен человек, которому я могу доверять. Поэтому пришлось использовать Линдена как посредника. Но даже так я сомневался, и мне не нравились кандидаты. А ты идеальна.

То, как он это сказал, заставило меня задрожать. Но не от страха, а как-то иначе.

Тетя Маргарет вечно была мной недовольна. Говорила, что у меня «руки-крюки», и доверять мне работу — только переводить дорогостоящие материалы. Сама она работала портнихой, причем довольно ловкой. А в свободное время пекла торты на заказ. И то и другое у меня получалось одинаково плохо.

Дядя как-то предложил помочь ему в гончарной мастерской. Но и там от меня не было толка.

Так что доверяли мне лишь убирать дома, а еще разносить заказы покупателям. Последнее, правда, тоже выходило так себе.

Маргарет настаивала, чтобы я флиртовала с мужчинами ради лишней монеты, но у меня не получалось.

— Такая хорошенькая, — качала головой тетя, глядя на меня. — И такая бесполезная. Здесь тебе не Шартон, Илеана, пора бы хоть чему-нибудь научиться.

И я честно старалась, но всё выходило не то. Я была от идеала еще дальше, чем мои мечты о счастье.

— Благодарю вас, монсеньор, — я склонила голову. — Но у меня нет опыта подобной работы, и я боюсь вас подвести.

Реннголд сощурился:

— Ты сомневаешься в моем выборе?

И вдруг улыбнулся.

— Не каждая невеста, которую насильно выдают замуж, решится на побег. Твое отчаяние и храбрость говорят о тебе многое. И я скажу это один раз. Ты можешь отказаться и уйти. Прямо сейчас покинуть мой особняк. Никто не остановит.

Я молча поджала губы. Он меня проверял? Или я правда могла уйти? Но ведь Великому Инквизитору не отказывают!