Любимая помощница инквизитора
Шрифт:
Так что рядом с инквизитором у них были самые высокие шансы остаться у власти. Может, не в той форме, на какую они рассчитывали, но новый парламент все равно открывал невиданные прежде возможности.
Последующие дни Лау был так занят, что мы виделись лишь урывками. Он погрузился с головой в дела и все время был не один: с кем-то встречался, куда-то ездил. Даже в кабинете его было не застать. Я скучала по временам, когда он был просто инквизитором, а я его помощницей. Хотя и понимала, что в моем новом статусе
— Леа, — объяснял Лау в редкие минуты, когда мы могли поговорить наедине. — Сейчас надо убедиться, что империи не грозят раскол и гражданская война, а после займемся Ферией. Лорды не уйдут от возмездия, обещаю. Мы вернем тебе трон.
Я годами следила за новостями с моей родины, словно и вправду надеялась однажды туда вернуться. И вот теперь, когда Лау говорил о престоле и власти, мне все это казалось второстепенным. Я хотела вернуться не в Ферию, а в наше с ним прошлое, когда мы вместе разбирались с жалобами горожан, а еще лучше в тот охотничий домик, где бы нам никто не мешал.
Но время не повернуть вспять, и я знала, что Лау делает все, чтобы для наших стран наступила, наконец, эра процветания. Мне нужно было набраться терпения. Что я и старалась сделать.
В тот вечер появление Лау на пороге моей комнаты во дворце, где мы теперь жили, застало врасплох.
— Леа, у тебя есть минутка? — поинтересовался он.
— Это ты у меня спрашиваешь? — я улыбнулась.
В коридоре Реннголд взял меня за руку. Я так скучала по нему, что это простое прикосновение чуть не сбило с шага. Но совсем сногсшибательная новость ждала в лиловой гостиной.
На диванчике спиной к двери сидела женщина. Ее густо-розовые волосы блестели в свете свечей, и их оттенок сразу показался знакомым. Когда она обернулась, я вскрикнула и бросилась к ней.
— Мама!
— Девочка моя! — она заключила меня в объятия.
Внутри словно лавиной снесло все преграды, и я заревела. Крепко прижималась к ней и все не верила, что не сплю. Мама поглаживала меня по волосам и ласково приговаривала:
— Все хорошо.
— Но как? — я подняла глаза и смотрела на нее, не веря. — Как это возможно?
Лау попросил принести нам чаю, и втроем мы устроились в гостиной. Инквизитор рассказал то, о чем говорил мне тогда в охотничьем домике, но чуть подробнее. Во время ферийского переворота у него был приказ от императора обезвредить всех созидателей. Приказ подразумевал убийство, но Лау выбрал трактовать его иначе. Созидателей вывезли в империю и взяли под контроль их магию.
О том, что моя мама была королевой, инквизитор не знал. Ее схватили недалеко от дворца, и она представилась чужим именем. Так она оказалась среди десятков других вывезенных в империю магов.
— Как же ты ее нашел? — спрашивала я, не в силах оторвать от мамы взгляда.
— Ее учуял
Мама смущенно улыбнулась, но через мгновение погрустнела.
— Твой отец, Леа, был одержим драконами. Он не понимал, почему они так легко чуют созидателей, позволяют себя трогать и гладить, но не дают на себе летать. Его мучил вопрос, как магам разрушения удавалось их себе подчинять. Он хотел создать что-то вроде жезла, позволявшего управлять драконами. И с этим оружием он планировал атаковать Оранджея.
Я прикрыла рот ладонью. Значит, это все-таки было правдой…
— Хуже того, для своих экспериментов Бернард использовал живых людей, — мама вздохнула. — Магия созидания передается по наследству, это все знают. А вот магия разрушения случайна. Никогда нельзя предсказать, кого коснется хаос. Поэтому большинство созидателей растут в семьях, где их с детства учат, как правильно обращаться с магией. Дети-разрушители же зачастую оказываются там, где к их силам не готовы. Магов разрушения очень мало, потому что большинство из них не доживает до совершеннолетия.
Мама бросила короткий взгляд на Лау. Инквизитор ее не перебивал.
— Считалось, что в Ферии их даже не рождалось. Но это не так, Леа. Бернард искал одаренных детей с одержимостью сумасшедшего. А потом проводил над ними эксперименты, — мама вздохнула, и я взяла ее за руку. — Когда я об этом узнала, то была в ужасе. Я пыталась уговорить твоего отца оставить эту затею. Нам не нужны были драконы. Но потом я поняла, что Бернард завидовал Оранджею не из-за них. Он мечтал стать тем магом, что сочетал бы в себе обе силы.
— Это невозможно, — Лау качнул головой.
— Бернард был убежден в обратном. Хотя Оранджей скрывал это, мой муж был уверен, что маги разрушения бесплодны. И лишь потом услышал от одной провидицы, что это не так. Они могут зачать ребенка в союзе с созидателем. А значит, есть момент, есть точка во времени, когда обе магии объединяются.
Мы с Лау встретились взглядами. И от мысли, как мы будем зачинать детей, мои щеки вспыхнули. Но я заставила себя отвернуться. Сейчас не время о таком думать.
— Бернард был упрям, — продолжала мама, не замечая наши переглядывания. — Зависть совсем затмила ему разум.
Мне вспомнился портрет в комнате императора.
— А Оранджей завидовал ему.
Мама удивленно вскинула брови, а я пояснила про портрет и то, что услышала тогда от императора.
— Надо же, — мама качнула головой и, понизив голос, добавила: — Какие мужчины иногда…
Мне показалось, она хотела сказать «глупые», но, глянув на инквизитора, так и не закончила свою мысль.