Любимая помощница инквизитора
Шрифт:
В детстве меня учили, что магия разрушения и созидания — две непримиримые противоположности. Одно должно победить другое. Таков, мол, закон природы. Но глядя в бездну глаз Лау, я вдруг поняла, что это не так. Созидание и разрушение — две половинки одного целого. Они не существуют одно без другого. Старое сменяется новым, а жизнь — смертью. Это вечный цикл. Без них ничего не было бы возможным. Даже любовь, разрушающая нас прежних и создающая нас заново.
Закрыв глаза, я нашла мысленным взором свое сердце и сосредоточие магии. Оно пылало, как раскаленное. И в нем же был источник бесконечной силы.
—
Напрягшись, как никогда в жизни, я послала инквизитору всю свою магию, создавая внутри него источник силы.
Лау почувствовал, что происходит, встрепенулся и перенаправил энергию на императора.
— Невозможно, — пробормотал Оранджей, снова обретя человеческий облик и теперь отступая под натиском черных вихрей к краю балкона. — Откуда в тебе столько силы?
Лау лишь улыбнулся.
Последний поток магии слетел с раскрытых пальцев инквизитора. Императора окружили тени, скрывая полностью из виду. Они толкнули его к разрушенным перилам. Император с криком рухнул вниз. Серый туман начал рассеиваться, уступая солнечному свету.
Я подбежала к краю балкона и посмотрела вниз. Оранджей так и не коснулся земли. Он исчез еще в воздухе, и от него не осталось ничего, словно его не существовало вовсе.
Мы с Лау бросились друг другу в объятья. Инквизитор накрыл мои губы своими, и было всё равно, что на нас смотрели.
Я прекрасно понимала, что с гибелью императора ничего не заканчивалось. Все эти люди, а особенно их лидеры, не вернутся домой ни с чем. Поскольку у Оранджея не было детей, знать не останется в стороне. Борьба за власть захлестнет всю империю. И пока еще можно предотвратить кровопролитие, нужно было договариваться. И действовать быстро, прямо сейчас.
Уверена, Лау знал нюансы намного лучше меня. И всё же в эту минуту мы выбрали друг друга. Единение, не только прикосновение губ, но и душ, было важнее целого мира.
И мир внезапно никуда не делся. Не взорвался на мириады осколков и не перевернулся. Мир дождался, пока Лау прервал поцелуй и обнял так крепко, словно боялся, что я исчезну.
Увы, на этом минута, подаренная нам судьбой, закончилась. К инквизитору подбежал растерянный капитан императорской стражи, не знавший, кто теперь оставался за главного.
Сжав, словно на прощание, мою руку, Лау вышел ему навстречу и принялся раздавать приказы. Толпу надо было взять под контроль, а лидеров сопротивления усадить за стол переговоров.
Пока Лау рассылал гонцов к генералам армии и к советникам императора, я нашла Жиену. Она подобралась к драконам императора и смогла усыпить их. Очухавшись, ящеры расправили крылья и поднялись в небо.
— Они улетают, — удивилась я.
— Больше не чуют хозяина, — Жиена кивнула.
— А ты их не можешь приручить? Драконы же любят магию созидания.
— Любить что-то и подчиняться ему — не одно и то же, — философски заметила она. — Никто не знает, почему, но оседлать дракона может только маг разрушения. Говорят, король Бернард пытался раскрыть секрет, как покорить их, но если ему и удалось — мы об этом не знаем.
Упоминание отца заставило меня загрустить. Но продолжить тему не удалось, потому что к воротам дворца начали стягиваться советники со свитой. Впереди были
Длились они несколько суток. И пока Лау стал узником тронного зала, где все собрались, я вместе с Жиеной и тетей Маргарет, прибывшей во дворец к вечеру, организовала полевую кухню. Повстанцы встали палаточным лагерем у стен дворца. Внутрь их не пускала стража, но дабы избежать беспорядков и недовольства, их нужно было чем-то кормить. В заботах я не замечала, как пролетало время.
После утомительных дней и бессонных ночей Лау в сопровождении лидеров подполья вышел к людям. Инквизитору тоже пришлось произнести речь, но звучал он куда искреннее, чем до этого Оранджей, и был намного осторожнее с обещаниями.
Подпольщики предлагали организовать совет, как в Ферии. Дворяне не возражали. Но вот насчет того, кто войдет в этот совет, у сторон были разногласия. Поскольку Лау поддерживали армия и ферийская принцесса, я то есть, в итоге уговорились, что временным верховным правителем, а заодно и посредником между непримиримыми сторонами выступит Великий Инквизитор. При нем же будет созван парламент, в который частично войдут бывшие советники императора, а частично лидеры подполья, обещавшие соблюдать интересы простого народа. Народа, который потом и должен будет выбрать правителя, уже постоянного. Положения о новой структуре власти закрепили в документе, под которым все подписались.
Слова Лау пришлись людям по душе, его встретили одобрительным гулом. Но нашлись и недовольные.
— Этому человеку нельзя верить! — выкрикнули из толпы.
Я вытянула шею и поискала взглядом, кто это. Джоссем. Мой несостоявшийся жених.
— Он украл у меня невесту, — возмущался купец. — А я заплатил за нее немалую сумму.
— Ни один человек не должен иметь права покупать другого человека, — ответил инквизитор. — Независимо от его происхождения, возраста и пола.
— Будь у меня тогда выбор, — добавила я. — Я бы ни за что не пошла за тебя замуж.
На этих словах по толпе прошлась волна смешков: «Ишь, принцессу он захотел», «Да, губа не дура». Вскоре послышался такой гогот, что Джоссем поспешил скрыться.
Я же встала рядом с Лау и тоже произнесла свою маленькую речь.
— Я верю, что наши страны ждет новое будущее, которые мы построим вместе, — и на этих словах создала над головами собравшихся дождь из золотых искорок.
Пока все глазели вверх, хитрец-инквизитор воспользовался положением. Притянул к себе и поцеловал. Так жадно, словно мы не виделись месяц. Или целую жизнь.
Глава 24. Выбор Леи
Илеана
Ферийские войска, которые должны были поддержать восстание, так и не пересекли границу. Лорды выбрали оборону. С инквизитором у них отношения были и так безнадежно испорчены, а теперь и лидеры сопротивления им больше не верили. У императора в кабинете нашлись письма от лордов, по которым было ясно, что те играли сразу за две стороны. Снабжали подполье деньгами не чтобы оно победило, а надеясь использовать в шантаже против Оранджея. Если бы император остался в живых, то уж наверняка бы с ними договорился. И тогда ферийская армия поддержала бы не повстанцев, а стражу. Подполью просто бы ударили в спину.