Любимая жена
Шрифт:
Глава 6
– Пэн, прошу тебя, езжай в экипаже! Ты ведь еще больше повредишь руки, если…
– И не подумаю. Я что, старушка или маленький ребенок? Тем более там должны будут уместиться горничные, служанки… Моя жена решила взять с собой пол-Стротона!
Остановившись у подножия парадной лестницы, Эвелин и ее мать тревожно переглянулись. Спускаясь, они видели, как Пэн, невзирая на повязки, карабкается в седло. Результаты его усилий были налицо: Пэн сильно побледнел, на лбу и над верхней губой проступил пот. Одно только лицо сильнее любого крика передавало все его мучения.
И все же, несмотря ни на что,
Эвелин прикусила губу и кивнула. Взглянув на упрямое выражение лица мужа, она начала думать, как ей лучше поступить. Ведь недаром ее мама, невероятно умная женщина, потратила столько времени на обучение дочери – Эвелин крайне внимательно прислушивалась к каждому ее наставлению. Леди Стротон сочла необходимым не только обучить дочь домоводству и общению с прислугой, но также премудростям отношений с мужчиной. Так, перво-наперво, она объяснила Эвелин, что эти создания – самые гордые и упертые, каких только свет видывал, поэтому женщина должна обладать блестящей смекалкой для того, чтобы спасти неразумного от погибели.
Должно быть, решила Эвелин, сейчас и наступил тот самый опасный момент, о котором предупреждала мама. Пэн рискует, вне всяких сомнений, занести грязь в раны и даже умереть, лишь бы до последнего не признаваться в своей слабости. Эвелин прожила достаточно долго в окружении отца и брата, поэтому прекрасно понимала, насколько неразумны мужчины бывают в подобных ситуациях.
– Отец… ты… не мог бы мне помочь? – тихо спросил Пэн, мусоля в руках вожжи.
Услышав, что он просит отца обмотать ему руки так, чтобы можно было контролировать лошадь, Эвелин поняла, что настал ее черед. Мудрая жена должна спасти гордость мужа.
– О Боже! – громко воскликнула она и подбежала к свекру, отвлекая его от просьбы Пэна.
– О Боже? – повторил ее слова Уимарк Джервилл с глазами, полными, как показалось, надежды. Пэн лишь смерил жену подозрительным взглядом.
Эвелин посмотрела на него, растерянно хлопнула ресницами и с нерешительной улыбкой сказала:
– Кажется… я не умею ездить верхом…
– Что? – в один голос изумленно переспросили отец и сын.
– Понимаете, мне это никогда не требовалось, – ответила Эвелин, невинно пожимая плечами. – За пределы Стротона я не выезжала… а сейчас думала, что поеду в экипаже, но не рассчитала количество багажа, который мама дала мне в дорогу.
Вытаращив глаза, Пэн смотрел на свою молодую жену. У нее было посвежевшее лицо, розовые щеки, и она ослепительно улыбалась ему. Она была прекрасна, как ясный весенний день, но в то же время казалась самым беспомощным созданием на земле. Эвелин упала в обморок на церемонии венчания, была достаточно неуклюжа, чтобы устроить пожар в спальне, а теперь утверждает, что не умеет ездить на лошади. Эвелин явно не представляла собой сильную и умелую жену, которую он надеялся получить.
Пэн взглянул на отца, но тот смотрел в сторону лестницы. На лице его матери отразилось беспокойство. Мать невесты тоже выглядела обескураженной. Прежде чем Пэн смог хоть в чем-то разобраться, Эвелин снова привлекла его внимание:
– Может быть, вы научите меня?
Пэн заметил, что после этой реплики лицо леди Стротон моментально прояснилось, но у него не было времени обдумать эту странность, так как
– О! Какая чудная идея! Ты поедешь с Пэном, и он научит тебя всему! Это займет не больше двух дней, полагаю. А к тому времени, как мы вернемся в Джервилл, ты уже полностью освоишься в этом деле, дорогая. Прелестно!
Пэн заерзал в седле. Он понимал, что его дурачат, – слишком уж все радовались. Что-то здесь было не так, но вот что… Нахмурив брови, он принялся размышлять, но тут его жена схватила брата за руку и сказала:
– Уэрин, помоги мне, пожалуйста, забраться на лошадь.
– Я мог бы… – Голос Пэна пресекся. Слишком поздно было предлагать свои услуги – Уэрин успел раньше него подсадить Эвелин.
Сев перед Пэном, она повернула голову и ласково улыбнулась ему через плечо, вызывая в нем еще больше подозрений. Стараясь избавиться от неприятного чувства, Пэн сквозь зубы пробурчал что-то о женах и женщинах в целом, затем потянулся за вожжами, но Эвелин, уже взяв их в свои руки, застенчиво спросила:
– Если вы хотите научить меня, разве не я должна держать их?
Пэн сначала заколебался, недовольный тем, что придется отдать вожжи, но через секунду, сдавшись, ответил:
– Что ж, ладно!
Эвелин вновь поблагодарила его лучезарной улыбкой, но легче ему от этого не стало. Пэн неохотно обнял ее за талию, подозревая, что эта поездка в Джервилл станет самой долгой в его жизни.
Эвелин была необычайно довольна собой: наконец-то, будучи замужем, она смогла хоть что-то сделать правильно. Как ловко она перехитрила мужа и тем самым спасла его бедные руки от дальнейших повреждений! Но радовалась она недолго. Какой ужас – выходит, она гордилась тем, что обманула мужа, заставив его думать, что не умеет управлять лошадью, и все ради того, чтобы появился повод самой взять вожжи. Плохой выдался день, с грустью подумала она и тяжело вздохнула. Тут подошла леди Марджери и положила руку на колено Эвелин.
– Дочка, ты отлично справишься, – одобрительно сказала она, будто прочитав мысли дочери. – Мы очень любим тебя и очень скоро навестим.
Эвелин почувствовала, как на глазах проступают слезы, и усиленно заморгала, чтобы остановить их, но тщетно. Она покидала родной любимый Стротон и ехала в чужие земли с мужем, которого едва знала.
– Я люблю тебя, мама, – прошептала она. В этот момент Пэн, буркнув что-то вроде «до свидания», пришпорил лошадь. Немного успокоившись, Эвелин натянула поводья и направилась к воротам Стротона.
Убеждая мужа поехать вместе на одной лошади, Эвелин была вынуждена солгать, но только наполовину: ездить верхом она, по правде говоря, хорошо умела, причем с раннего детства. Однако длительных поездок ей действительно не приходилось совершать – не было надобности покидать Стротон.
Когда тронулись в путь, она представляла, что они проедут около часа, потом остановятся, отдохнут, затем еще немного проедут, пообедают, опять отдохнут, затем снова в дорогу… Она очень скоро обнаружила, как сильно ошиблась в своих предположениях. Обед они ели прямо в седле: это были фрукты, сыр и хлеб, которые муж велел ей достать из седельной сумки. Правда, если говорить точно, ела только Эвелин. У Пэна с перевязанными руками ничего не вышло. Он, конечно, сделал попытку удержать сыр в одной из рук, но укусил только два раза, прежде чем кусок упал на землю. Эвелин предложила покормить его, но Пэн покачал головой и сердито сказал, что больше не хочет есть.